Олег Таругин - Десантник. Из будущего – в бой!

Ну, и дальше в подобном духе.

На очередной ехидный вопрос особиста про владение оружием противника честно рассказал, что едва голову не сломал, пока в конструкции пулемета разобрался, что тоже подтвердил Васька, к счастью, видевший, как он возился с «эмгэ». Заодно и про хитрый спусковой крючок, который и на самом деле едва не сорвал все дело, весьма эмоционально (то бишь с матами) упомянул. К этому моменту «молчи-молчи» уже слегка сбавил напор и все чаще мельком поглядывал на наручные часы, видимо, куда-то торопясь. С управлением «вражеской авиатехникой» тоже разобрались: Борисов, уловив суть, аж вскинулся: «Неужели кадровый советский пилот-истребитель не смог бы эту немецкую таратайку (гляди-ка, запомнил, как Леха «Шторьх» обозвал) в воздух поднять?!» Вышло настолько искренне, что объяснение прошло на ура.

Короче, поиграв еще минут с десять в вопросы-ответы, комбат приказал им идти отдыхать, пообещав вскоре накормить сухпаем. Комиссар участия в беседе не принимал, лишь однажды слабым голосом осведомился, комсомольцы ли они. Получив положительный ответ, удовлетворенно кивнул и снова затих в своем углу. Что интересно, оружие у них так и не отобрали – похоже, не столь уж и сильно подозревали в чем-то нехорошем. Да и пленный свою роль все-таки сыграл: майор прекрасно знал, кто такой фон Лееб и насколько важен захват его порученца с целым портфелем документов. Похоже, именно поэтому особист и не проявлял излишней инициативы, по крайней мере пока: связавшись по радиосвязи с корпусом, получили приказ любыми средствами доставить его в штаб не позже обеда. Не дожидаясь окончания допроса, он что-то шепнул комбату и покинул палатку, собираясь в путь. Уже уходя, эдак многозначительно сообщил, что их разговор далеко не окончен, но пока он удовлетворен. Мол, в тылу проверю, что сумею, а уж там поглядим. Правда, произнес он это без особой угрозы, скорей так, чтобы не расслаблялись.

Леха, разумеется, не спорил, летун – тем более. После бессонной ночи отчаянно хотелось спать, да и башка стала вовсе уж чугунной. Уже разрешив им идти, майор неожиданно добавил, обращаясь к Степанову:

– Еще раз увижу пьяным – пойдешь под трибунал. И никакой генеральский адъютант и взорванный аэродром не спасет. Думал, запах не учую?

– Виноват, разрешите объяснить?

– Иди уж… – устало махнул тот рукой. – Чего тебе еще, сержант?

– Разрешите обратиться, товарищ майор? – по всей форме обратился летун.

– Валяй.

– Товарищ Степанов не виноват, это я ему флягу со спиртом подсунул, а он и выпил, думая, что там вода.

– И зачем? – искренне заинтересовался тот, массируя указательными пальцами виски.

– Плохо ему было, нервы, аж трясло всего. Он больше суток не спал, потом склад минировал, потом немца в плен брал, да еще и самолет сбил. Вот я и решил помочь, чтобы отпустило. Думал, глоточек сделает – и все. А он не знал да и выпил махом…

– Что боевого товарища защищаешь и вину на себя берешь – это правильно, – одобрил комбат. – Ладно, не тянись. Вижу, что не виноваты. Кстати, с твоим полком мы связались, сержант, там все подтвердили. И про личность твою, и про бой, где тебя сбили. «По-2» и пара истребителей, о которых вы оба рассказывали, числятся пропавшими вместе с экипажами – вылетели на разведку запасного аэродрома и не вернулись. Так и тут все совпадает. Доволен? Вот и хорошо. Все, ступайте, совсем голова разболелась…

– Слыхал, в полку про меня все подтвердили! – Довольный, как слон, Борисов аж лучился оптимизмом. – Значит, цел наш тридцать третий, цел! И связь с ним есть!

– Это здорово, – вяло согласился с ним Алексей, топая следом за уже знакомым красноармейцем. Если комбат не обманул, сейчас их покормят, а что только сухим пайком – так это ему без разницы, лишь бы хоть что-нибудь в желудок закинуть. А если еще и чайку горячего плеснут да с сахарком – и вовсе зашибись, надоело один голый кипяток из воняющей жиром консервной банки хлебать.

– Да ты не переживай, – по-своему истолковал летун отсутствие в голосе товарища энтузиазма. – Все нормально будет! Я ж за тебя, считай, поручился, а нужно будет – и снова поручусь. Сегодня-завтра эту часть в тыл отведут, на доукомплектование, ну, а я к себе в полк вернусь. А там и твои документы восстановят, мобилизуешься в прежнем звании, воевать станешь. А воюешь ты, прямо скажу, выше всяких похвал! – наивно польстил он, желая сделать Лехе приятное. – Глядишь, еще и свидимся.

– Хорошо бы. Вот только вряд ли, Вася, все так легко будет.