Константин Калбазов - Бульдог. Хватка

– Конечно, это верно, Джеф, но все же здесь клуб, а не трактир, и собрались не какие-нибудь безденежные матросы. Поэтому данная ставка смехотворно мала. Я думаю, что ее стоит повысить хотя бы до шиллинга, – с легкой иронией пожав плечами, поддержал Лоурена Сэлби.

На фоне общего факта в их биографиях – службы в России – и различного отношения к русским между этими двоими с самого начала существовало нечто вроде соперничества. Порой мистер Сэлби вел себя даже вызывающе, словно провоцируя Робертса на ссору. Хм. Вообще-то это выглядело как-то глупо и по-ребячески, учитывая их возраст. А обоим было где-то по пятьдесят пять лет. Если бы Сэлби удосужился снять парик, то в его коротко стриженных волосах оказалось бы куда больше седины, чем у Робертса.

– Что же, господа, я прошу меня простить, если моя ставка показалась кому-то пренебрежением, – склонив голову в вежливом поклоне, произнес Робертс. – Тогда, может, в крону? Ах нет, эта ставка может оказаться столь же мелочной. Фунт. Да, пожалуй, это вполне достойно столь представительного общества.

Сэлби слегка поперхнулся. Все же жадноват господин плантатор. Остальные посмотрели на него с долей укоризны. Оно конечно, правилами не запрещается не входить на обозначенную ставку, пропустив тем самым кон. Но, с другой стороны, кто захочет показать свою несостоятельность. Нет, только не в обществе ямайских плантаторов.

– Господа, я попросил бы вас прекратить пикировку, – замахал руками самый молодой из присутствующих за столом, мистер Хиггинс, которому было всего-то лет сорок. – Эдак вы меня пустите по миру, а мне еще готовить приданое двум моим дочуркам и сыну негоднику нужно что-то оставить.

– Уж вам-то чего прибедняться? – вздернул бровь Лоурен. Не сказать, что подобная ставка его обрадовала, но все же не так уж и огорчила. – Ваши дела как никогда хороши.

– Вот я и желаю, чтобы они оставались таковыми и впредь. И потом, господа, сдающий назвал ставку, и правила запрещают ее менять. Что же касается мистера Робертса, то все вы прекрасно знаете, что он и впрямь зарабатывает вовсе не за карточным столом. Как и все мы, смею заметить. Так что я полностью поддерживаю Джефа, разве только ставка в пенни и впрямь слишком уж мала. Предлагаю зафиксировать правилами клуба предложенную Джоном ставку в один шиллинг.

– Господа, а я поддерживаю мистера Хиггинса, – вдруг произнес Лоурен. – Во-первых, я согласен с Джефом и Рэтом, что мы собираемся здесь больше развеяться от хозяйственных забот. Во-вторых, если кто-то посчитает данную ставку слишком незначительной, он всегда может поднять ее хоть до нескольких фунтов.

После непродолжительного обсуждения и споров – а иначе никак в обществе, где собирается сразу столько уважаемых плантаторов, – предложение Хиггинса было принято. Наконец карты розданы, и игра началась. Причем, несмотря на высказывания, звучавшие до этого, ставки поднимались достаточно осторожно. Плантаторы не авантюристы, как капитаны каперов, они скорее расчетливые хозяева, поэтому риск это не их стихия. И потом, они как никто другой знают, что состояния складываются из мелочей.

– Поднимаю ставку до трех шиллингов, – сделал свой ход Лоурен, после чего обратился к Робертсу, промокнув лоб платком с кружевным обрамлением (игра вовсе не запрещала беседы): – Джеф, может, все же объясните, отчего вы с таким упорством придерживаетесь русской моды?

– Х-ха. Как говорят русские – снова-здорово.

– Нет, вы не подумайте ничего эдакого. Просто вы все время отмахиваетесь от этих вопросов, меня же гложет самое банальное любопытство, без какой-либо подоплеки. От всех побывавших в России я слышал, что русские упорно копируют европейское одеяние и манеры. А вы, наоборот, предпочли русское платье.

– Ну, во-первых, господа, это, если можно так выразиться, новый русский стиль, не имеющий с их допетровским одеянием ничего общего. Во-вторых, я ни с кого не беру пример, а делаю то, что считаю для себя выгодным и удобным. Повышаю ставку до четырех шиллингов.

– Хорошая карта, Джеф? – окинул его испытующим взглядом Сэлби.

– Вы всегда можете это проверить, дорогой Джон, – с любезной улыбкой ответил Робертс.

– Хм. Пожалуй, пока только поддержу вашу ставку.

– Итак, Джеф, вы продолжите свои рассуждения? – спросил Лоурен.

– Да тут и рассуждать-то не о чем. Все уже сказано. Я всегда придерживаюсь выгоды и удобства. Эта одежда удобна, вот и все. Судите сами, господа. Отдавая дань этикету, этим теплым вечером, а на Ямайке все вечера теплые, вы сидите за столом в камзолах, сюртуках, сорочках и париках. Как результат, на столе перед каждым из вас лежит платок, чтобы время от времени вытирать выступающий пот. Мне же совсем не жарко, и я чувствую себя очень даже комфортно. А уж о ваших мучениях в дневную жару я лучше и вовсе умолчу. Моя же белая, несколько просторная одежда из тонкого сукна помогает бороться с жарой. Спасибо царю Петру, который ввел подобную форму для своих солдат, а затем сам стал законодателем новой моды. Так что, господа, вы можете называть это выходкой диких московитов и продолжать изнывать от жары. Или же сделать верные выводы и перенять у русских довольно полезную новинку.