Константин Калбазов - Бульдог. Хватка

Вот так. Постучал. Выждал несколько секунд. И вошел. Плевать, чем император занят. Василию по службе надобно, остальное все ерунда. Даже супруга и верная соратница императрица Анна не позволяет себе подобного, дожидаясь позволения войти. А ему хоть бы хны.

Хм. Справедливости ради нужно добавить, что ей подобное тоже не возбраняется. Тут другое. Женская мудрость. Понимает, что не сможет простить измену… Слухов она не опасалась, они время от времени регулярно возникали, хотя и звучали очень тихо. Так что же теперь из-за каждой сплетни накручивать себя. Но если застанет сама, это уже не слухи, а свершившийся факт.

Нет, в любовь своего мужа она верит. Но ведь между любовью и прелюбодеянием большая разница. Мало ли что Петр не поощряет подобную вольность, очень даже распространенную при дворах европейских государей. Было дело, при его собственном дворе, до той злополучной или благодатной болезни, это уж с какой стороны посмотреть, случались знатные игрища. А ну как бес в ребро? Так что лучше подстраховаться, дабы сберечь покой в семье.

Петр откровенно потешался над супругой, потому что искренне ее любил. И любовь эта была видна всем, воплощенная в их двенадцати детях. Одних только мальчиков семеро. А не люби он супругу, так зуд телесный справить можно и где на стороне. Причем совсем не обязательно для этого заводить себе фаворитку.

Н-да. Опять его увело не туда. Впрочем, нормально все, вон и дверь уже отворяется, готовая впустить Василия. А вот и Буров пропал. Петр почувствовал, что тот вернулся в какой-то дальний уголок сознания и спокойно сидит там, посматривая окрест глазами Петра. Откуда он это знает? А он не знает. И Сергей Иванович о том не говорит никогда, сколько он его ни пытал. Но вот верит, что это так, и все тут.

Поначалу было непривычно и как-то дико. Смешно сказать, даже близости с супругой стал избегать, чем вызвал ее неудовольствие и первое серьезное подозрение. Нет, никаких скандалов, никаких вопросов, только Анечка стала какой-то задумчивой и в то же время раздражительной. А еще набросилась на работу, как голодный на краюху хлеба.

Шутка сказать, три месяца бегал от супруги как черт от ладана. Вот как только представит, что не двое их, а трое… Смешно? А он не на шутку ревновал жену к Бурову. С ума сходил от ревности. И это при том, что тот, можно сказать, дух бестелесный, и советы его Петр очень даже выслушивал.

Но потом все же успокоился, научился выбрасывать мысли о Бурове из головы. А тот в свою очередь тихонько сидел где-то на задворках и не отсвечивал. С пониманием этот Сергей Иванович, чего уж там.

– Государь, карета подана, – с легким поклоном, полным достоинства, доложил сорокапятилетний Василий.

– Куда карета? Василий, шельма, говорил же тебе, мне поработать нужно.

– Так ты по иной надобности во дворец деда своего и не ездишь, государь. Да только сегодня ты обещался с семьей в Петергоф поехать. И Анна Александровна с делами своими управилась. Не дело это, когда детки только с мамками да воспитателями. В семье только тогда сила, когда она семья. Вместе нужно держаться, чтобы какая червоточина не завелась. Так что собирайся, государь. До отхода поезда осталось не больше часа, нужно на вокзал успеть.

Как бы это парадоксально ни звучало, но в России начинался железнодорожный бум. Нет, железнодорожные магистрали никто не строил. Но на каждом крупном предприятии имелась своя железнодорожная сеть. На Урале и Алтае протяженность железных дорог уже превышала две сотни километров, и эта цифра продолжала неуклонно расти. Наследие покойного Акинфия Никитича Демидова.

Появилась и дорога, связавшая Петербург и Петергоф. Даже были налажены регулярные рейсы утром, в обед и вечером, дабы благородное сословие и иноземные гости имели возможность посещать этот великолепный парк. Петергоф уже успел стать излюбленным местом отдыха, туда ехали не только влюбленные пары, но выезжали всем семейством. А то и вовсе компанией. В особенности это было распространено среди молодежи. Можно было посвятить отдыху весь день и вечерним поездом вернуться в столицу.

Также к услугам посетителей Петергофа были гостиницы. Последние приютились за территорией дворца и обнесенного кованой решеткой обширного парка. В последний днем доступ был совершенно свободным, разве только дворцовая территория имеет дополнительное ограждение. Но при удаче можно было повстречаться даже с царственным семейством, необыкновенно простым в общении.