Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего

– Ну пока банька топится, расскажи.

Я начал с момента, когда за мной домой приехал ратник. И далее подробно – о засаде на дороге и гибели ратника, о пленении, о работе у шведов в обозе, о чудесном избавлении из плена. О притопленных в ручье ценностях умолчал. Почему – и сам не знаю, просто поостерегся до поры. Правда, о лодке упомянул, сказав, что шел вдоль берега реки и наткнулся на нее случайно.

А потом я пошел в баню.

Скинул в предбаннике грязную одежду, шагнул в баню. Было сумрачно, влажно и тепло. По телу побежали струйки грязи. Я взял ковшик, плеснул на камни. Жахнуло жаром, обдало паром. Хорошо-о-о!..

Открылась дверь, и вошла Маша – в одной сорочке.

– Илья послал помочь. Ложись.

Я улегся на лавку, Маша окатила меня из ковшика, полила ладошкой из бадейки со щелоком и принялась тереть мочалкой. Было ощущение, что вместе с грязью с меня снимают старую кожу. Маша окатила меня теплой водой, смывая остатки грязи.

– Переворачивайся.

Я послушно перевернулся. Процедура повторилась. Снова окатила меня водой. Вышла в предбанник, вернулась с ковшиком кваса и плеснула на камни. Зашипел квас, полыхнуло жаром – так, что чуть не затрещали волосы. Маша взяла березовый веничек, поводила над телом, начала легонько похлопывать им по телу. Поры на коже открылись, я весь покрылся потом. Перевернула меня снова и вновь прошлась веничком. Веничек хорош – мягкий, раскидистый, духовитый. Запах березы смешивался с хлебным запахом кваса, и дух в бане стоял – словами не передать.

Маша окатила меня горячей водой так, что от неожиданности я чуть не заорал.

– Все, барин, чистый.

Маша рукой взялась за мои чресла, приподняла прилипшую к телу рубаху и уселась на меня. М-м-м! Я лежал неподвижно, Маша двигалась сама. Взорвался я быстро, к немалому Машиному неудовольствию.

Встал, ополоснулся водой.

Мы вышли в предбанник. Грязную одежду Маша унесла ранее, на лавке лежала чистая одежда – не моя, Ильи. Я обтерся, надел чистое. Чувствовал я себя как младенец. Немного же человеку для счастья надо. Поел, помылся, побыл с женщиной, теперь бы поспать.

Однако поспать не получилось. За столом меня уже ждали. Началась неспешная беседа – как там, у шведов, какие порядки?

Наконец пришел черед чая. Маша внесла самовар, сахарная голова и сушки уже стояли на столе. Ну какой же русский ограничится одной чашкой? Мы откалывали щипчиками от сахарной головы по кусочку и пили чай, что называется, «вприкуску». Треск за столом от хруста сахара и баранок да сушек на зубах стоял изрядный – как будто сухие макароны ломали. Мне стало смешно.

– Вот, Юра уже заулыбался – отошел, значит. Ну, теперь герою и отдохнуть пора. Постель уж давно готова.

Я поднялся в свою комнату, сбросил войлочные чуни, что дали мне после бани, и рухнул в постель. Отрубился сразу. И снились мне ласковые женские руки и сладостные поцелуи на губах.

Стоп, да это же не сон… Я наяву ощутил, как женские руки гладят мою кожу, волосы. Я протянул руку и ощутил теплое женское бедро под тонкой сорочкой.

Ну Машка, чертовка, ну проказница! Не взяла свое в бане, так решила продолжить… Хоть бы выспаться дала, шалунья.

Я притянул женщину к себе, впился своими губами в ее дрожащие губы, провел другой рукою по вздымающейся от волнения груди. Да это же не Маша, у той грудь поменьше. «Дарья!» – пронеслось в голове. Я отпрянул. Дарья а это была именно она, обиженно прошептала:

– Не люба я тебе разве, почто отвергаешь меня – брезгуешь?

– Ты что, и в мыслях такого не было. Просто не решался, Илья же внизу, услышать может.

– И пусть услышит, лишь бы ты от себя не гнал, у сердца приголубил.

Ну что ты будешь с ними обеими делать? Не гнать же!

Я приобнял Дарью, повалил на постель. Под рубашкой у женщины ничего не было, я стащил сорочку и начал ласкать груди. И очень скоро убедился – Дарья оказалась женщиной знойной, темпераментной, но – абсолютно неумелой. Я не торопился – все-таки Маша разрядила, да и соответствовать облику защитника и освободителя надо, не ударить в грязь лицом, вернее – чреслами.

Дарья начала постанывать, я чувствовал, что она недалеко от точки закипания, и медленно вошел. Затем ускорил темп и остановился, стал покрывать шею и ушки поцелуями, перешел на соски, слегка покусывая. Дарья обхватила меня руками, сжала. Я продолжал движение, и вскоре Дарья громко застонала, изогнулась и крикнула. Я застыл в изумлении.

– Дарьюшка, тихо, батюшка услышит.

– Да и пусть слышит. Так хорошо мне ни с кем не было, – шептала она, тяжело дыша. – У мужчины и женщины так всегда бывает?