Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего

– Ты чего, паря? Коли сродственники это твои, так убегай, денег надо – так зайди в дом, забери, что хочешь. – Его блуждающий взгляд наткнулся на тела убитых мною опричников. – Ты что же, сука! Изменник! Ты государевых людей порешил…

В голосе его появился металл – видимо, он думал, что я струхну. Но мне надоело слушать, и я слегка провел саблей по боковой поверхности шеи. Там, буквально под кожей, проходила сонная артерия. Ударил фонтан крови. Опричник рукой зажал рану и встал на ноги. Он еще не понял, что уже умирает – жить ему осталось секунды, от таких ранений не выживают – никто, никакой лучший лекарь не успеет помочь.

Опричник разинул рот, набрал воздуха в легкие, пытаясь закричать, позвать на помощь, но силы быстро уходили. Он смог лишь что-то просипеть еле слышно, закачался и как-то мягко осел на землю. Готов – даже пульс щупать не надо. Если бы не мое вмешательство, у этих уродов все получилось бы. Но как говаривал еще в прошлой моей жизни один мой знакомый: «Никогда не езди быстрее, чем летит твой ангел-хранитель». Кромешники попытались проглотить слишком большой кусок и подавились.

Изнасилованная женщина на коленях поползла к раненному в живот хозяину, уж и не знаю, кем он ей приходился – мужем ли, отцом, братом? Она приподняла ему голову и закричала:

– Он жив, еще жив!

Я сделал шаг, присел на корточки перед лежащим, взял его за руку и пощупал пульс. Есть! Есть пульс, пусть и слабого наполнения, но ритмичный.

Мужик бледноват – вероятно, есть внутреннее кровотечение – но не сильное, не катастрофическое, иначе он бы уже умер. Я прикинул – если быстро сбегаю за инструментом, а женщины занесут мужика в дом, то у него есть шанс выжить – совсем небольшой, но есть. Надо попробовать.

– Тихо! Слушайте меня, обе! Я лекарь, побегу за инструментом, попробую спасти вашего хозяина. А сейчас затащите его в дом, положите на стол. Ворота запереть, никого не пускать, с убитыми разберемся потом. Поняли?

Женщины закивали. И только я собрался выйти, как меня окликнула служанка.

– Господин, постой!

– Чего еще?

– У тебя рубаха в крови. Подожди – я мигом.

Служанка метнулась в дом и очень скоро вернулась, неся синюю рубаху. Молодец! Вляпался бы сейчас. Коли узрела, значит – не в шоке, способна соображать. В такой передряге даже мужики далеко не все способны сохранить трезвость ума.

Я сорвал с себя рубаху, натянул принесенную чужую, саблю бросил во дворе – не бежать же с ней по улице.

Постоялый двор был недалеко, и обернулся я быстро.

Хозяина уже перенесли в дом – он лежал на столе, рубаху с него сняли. Я дал ему настойку опия, вымыл руки. Затем обработал живот самогоном, им же обильно протер свои руки и инструмент.

Служанка находилась недалеко, готовая выполнить все мои просьбы. Вторая женщина вышла, не в силах видеть предстоящую операцию.

Я собрался с мыслями и приступил. Разрезал кожу, ушил подкожные сосуды, рассек мышцы, вскрыл брюшину. Твою мать! Здесь просто мешанина из порезанных кишок и крови. Похоже, я вляпался. Даже в условиях хорошо оснащенной операционной, с анестезиологом, отсосами для осушения брюшной полости, отличным освещением и инструментарием у такого пациента больше вероятности умереть, чем выжить. Однако назад хода не было. Не брошу же я его с открытым животом.

Я начал осушать рану холщовыми тряпицами. Удача! Наткнулся на кровоточащий сосуд брыжейки, перевязал. Теперь можно разобраться с кишками. Так, здесь небольшой порез – наложил матрасный шов. А тут кишка перерезана пополам. Один конец кишки ушил кисетным швом, наложил кишечный анастомоз «конец в бок», чтобы избежать в дальнейшем кишечной непроходимости. Если, конечно, у мужика будет это дальнейшее.

Я провел ревизию операционного поля – вроде сделал все. Намочил тряпицу вином и все вытер. Нигде ничего не кровит. Вот теперь можно уходить из брюха. Ушил послойно брюшину, мышцы, кожу. Уф, кажется – завершил. Причем – пациент жив, а у меня от напряжения дрожат пальцы. Чуть не сказал по привычке: «Всем спасибо!»

Служанка молодец, крепкая – не упала в обморок, помогала чем могла.

Я перевязал мужика, вдвоем со служанкой мы сняли раненого со стола, перенесли на постель. Мужик стонал, но пульс ровный, частит. Так и операция не из легких.

Служанка полила из кувшина мне на руки, подала полотенце.

– Поить и кормить его пока нельзя, поняла?

– Поняла, господин. Как звать-то тебя, спаситель?

– Много будешь знать – скоро состаришься. Давай решать, что делать с убиенными? Вывезти бы их со двора – да в реку, и – концы в воду.