Юрий Корчевский - «Погранец». Зеленые фуражки

Через десяток минут послышался чавкающий топот копыт, и из темноты верхом на лошадях появились пограничники.

– Товарищ лейтенант, по вашему приказанию…

– Отставить! Кто старший?

– Сержант Песков.

– Расставь людей вокруг деревни в пределах прямой видимости. Да чтобы мышь из деревни не проскочила! Никого не выпускать!

– Слушаюсь!

– Коня своего мне оставишь.

Песков спрыгнул с лошади и протянул Федору поводья.

– Утром смена будет, исполняйте. А ты, Борисов, труп охранять будешь. Сам оплошал, сам и мокнуть под дождем будешь.

– Слушаюсь.

Глаза у якута узкие, выражение лица бесстрастное, не поймешь – разозлился или обиделся?

Федор поставил ногу в стремя и взлетел в мокрое седло.

– Никого к трупу не подпускать! Утром сам приеду.

– Так точно!

Тронув коня с места, Федор галопом понесся на заставу, благо ехать было недалеко.

Въехав на территорию заставы, он завел коня под навес, забежал в казарму и на ходу бросил дневальному:

– Коня распряги, под седлом он…

Сам прошел в свою комнату, одновременно служившую ему служебным кабинетом, а ночью – спальней. Но только он взялся за трубку телефона, как в комнату вошел старшина:

– Здравия желаю! Выстрелы я слышал…

– Ну да, я стрелял, нарушитель мертв, а убил его Борисов. Надо звонить в комендатуру…

До комендатуры Федор дозвонился быстро, благо по ночному времени линия не занята, а ведь на ней – не одна застава на связи.

– Дежурный по комендатуре старший лейтенант Загорулько, – услышал он в трубке.

– Докладывает начальник восьмой заставы лейтенант Казанцев. На вверенном мне участке границы произошло нарушение. При попытке задержать нарушителя он стал отстреливаться и был убит.

– Стрелять разучились?! По ногам надо было.

– Не я стрелял, боец.

– Я сейчас свяжусь с начальством и перезвоню тебе, ты от телефона не отлучайся.

Федор положил трубку.

– Вы бы, товарищ лейтенант, рапорт пока написали, – встал со стула старшина. – Поутру начальство нагрянет – бумагу точно спросит. Да время обязательно укажите, и действия бойцов. Главное – свое грамотное руководство преследованием нарушителя. Руководству комендатуры в отряд докладывать надо, мало того – из НКВД нагрянут.

Верно старшина говорит, он калач тертый.

Федор зажег лампу и уселся за стол писать рапорт. Написал уже половину страницы, но порвал – не понравилось. Начал снова – рапорт должен быть коротким, емким и понятным.

В комендатуру сразу не позвонил, потому как не мог знать точно, что это не кабан, а нарушитель. Ошибку совершил, отправив бойца с лошадьми на заставу – пусть бы он следом их в поводу вел. Но об этом не написал.

Пока обдумывал, затренькал телефон. Федор поднял трубку:

– Казанцев у аппарата.

– Приветствую, лейтенант, это капитан Сумароков. К тебе утречком подъедут Загорулько и уполномоченный из НКВД. Труп охранять!

– Понял, товарищ капитан, уже охраняется.

– И эти… копыта кабаньи… представь. Конец связи.

В трубке наступила тишина, потом послышались гудки отбоя. Черт, они же эти дощечки с кабаньими копытами бросили там, где нашли, неподалеку от границы, от места перехода.

– Старшина, подними кого-нибудь, кто отдохнуть после наряда успел – надо сменить Борисова у трупа. А он пусть ищет эти чертовы кабаньи копыта.

Вдвоем с бойцом они добрались на лошадях до деревни.

– Сошин, назначаю тебя на пост. Никого, кроме меня, к трупу не подпускать.

– Слушаюсь!

– А с тобой, Борисов, едем искать дощечки с копытами.

На лошадях они отправились к контрольно-следовой полосе.

Из ночной темноты раздался окрик:

– Стой, кто идет? – и щелчок затвора. Это наряд добросовестно нес службу.

– Лейтенант Казанцев. Старший наряда, ко мне.

Пограничник подбежал.

– Старший наряда боец Комаров.

– Мы с Борисовым по кустам пошарим, продолжайте службу.

Как будто нюх у якута был – через несколько минут на брошенные дощечки с копытами вышел.

– Все четыре здесь!

Борисов был мокрый, грязный, видно было, что он основательно продрог, но на его плоском лице сияла счастливая улыбка.

– Молодец, Борисов! Если бы ты еще и нарушителю в ногу попал, а не в спину, сержантом был бы.

– Темно было, дождь…

– Вот утром начальству и расскажешь об этом.

На заставе они успели немного обсушиться. К утру дождь прекратился, но над землей низко висели темные, тяжелые тучи.

Около восьми утра послышалось завывание мотора, и к заставе, буксуя по раскисшей грунтовке, с трудом пробилась крытая брезентом полуторка. Из кабины выбрался Загорулько, замначальника по оперативной работе, а из кузова – два командира в форме НКВД.