Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)

– Вы куда раненых везете? – спросила она у меня.

– В окружной госпиталь под Луцком, – ответил я, внимательно ее разглядывая, не забыв изучить и водителя, который вышел из машины и копался под капотом.

– Мы их заберем. У нас три свободных места. Кто это и откуда?

– Пограничники двенадцатой заставы. Прежде чем передать вам раненых, хотелось бы посмотреть на ваши документы.

– Да, конечно, вот, смотрите.

Кроме ее документов я глянул в красноармейскую книжку водителя и заглянул в кузов. Действительно, раненых везут.

– Дивизия Кириленко?

– Да.

– Хорошо, вот их документы. Давайте помогу перенести в кузов.

Одного бойца пришлось усадить на пол, но я ему сена две охапки подстелил, чтобы помягче было. Эти медики фактически спасали меня, теперь я мог чуть ли не галопом скакать в Луцк. Скорость моего движения изрядно увеличится.

Буквально через две минуты машина скрылась за складками местности, а надо мной, завывая моторами, пронеслась пара аппаратов с тонкими фюзеляжами и крестами на крыльях.

– Нет, – тихо сказал я, привставая на ступеньке. – Нет… Суки, что вы делаете?!

Стегая Красавца по крупу, я заставил его гнать туда, где два «мессера» выходили из атаки. Когда я выскочил на косогор, стал в отчаянии натягивать поводья в попытке остановить коня, но тот никак не слушал меня, хотя и начал переходить на рысь, потом на шаг. Сзади скулил испуганный Шмель.

Впереди горела лежавшая на боку полуторка, а «мессеры» вернулись на высоту. Как оказалось, они сопровождали бомбардировщиков.

Остановив разгоряченного Красавца у горевшей машины, я соскочил на землю и подбежал ближе, но жгучее пламя заставило отшатнуться. На дороге лежало три тела. Видимо, их выкинуло из кузова, когда машина на скорости легла набок. Однако все трое были мертвы. Один из них был тот паренек-пограничник с ранениями ног. От удара о землю он проломил себе голову.

– Простите, парни, не довез вот, не смог, – чувствуя, как текут слезы по грязным щекам, пробормотал я.

Не знаю, наверное, я минуты полторы простоял так на коленях рядом с погибшим пограничником, когда меня отвлек чей-то наглый молодой возглас:

– Бать, гля, сколько краснопузых побило. Этот тоже из них, смотри, как горюет.

Обернувшись, я посмотрел на двух мужиков, по виду горожан. Тот, что постарше, уже по-хозяйски примеривался к моей повозке, заглядывая в кузов, а ко мне шел тот, что помоложе, играя ножиком в руке. Одет я был как крестьянин, и было понятно, что они хотели поиметь с меня повозку, вот только я думал иначе. При взгляде на них у меня мелькнуло воспоминание, что я обогнал их на дороге, когда спешил к машине.

Вытерев слезы рукавом, я зло оскалился, вставая на ноги и разворачиваясь.

– Вы-то мне, твари, и нужны. Ох, как же вы вовремя!

По дороге брели люди, неся в руках, везя на велосипедах, в тачках и телегах свой скарб. Уходили они от войны, от той, что громыхала у границы, что находилась в тридцати километрах позади. Шли как могли, покрытые слоем пыли, они вели за собой детей и скотину, уставшие, голодные. Шли навстречу военные колонны, проскакивали в разные стороны машины, мотоциклы, изредка броневики, однажды прошла танковая колонна, внося свою лепту в поднятие пыли над дорогой. И это еще на обычной полевой, что же творится на шоссе Владимир-Волынский – Луцк?

Почти все смотрели, как двое горожан, активно работая лопатами, копали общую могилу для одиннадцати тел, трех целых и восьми обгоревших. Некоторые командиры подразделений подходили и, козыряя, справлялись о причинах работ двух гражданских под дулом автомата. Получая ответ, когда мысленно, а однажды и реально плюнув в противников советской власти, шли дальше к границе.

Вот и сейчас, посигналив крестьянской телеге, что медленно двигалась посередине дороги, влекомая старой худой клячей, под управлением на удивление упитанного крестьянина, на обочине остановился броневик с сорокапятимиллиметровой пушкой в башне. Как и ожидалось, очередная проверка.

Из броневика вышел еще один командир, в этот раз младший лейтенант, и, оправив форму и фуражку, направился ко мне.

– Военный патруль, младший лейтенант Зоркий, – козырнул он. – Что тут происходит?

– Да вот, радовались, что погибли наши раненые под атакой «мессеров». Учу уважать советскую власть и граждан трудотерапией… Эй! Вам кто-то разрешил останавливаться?!

– Так, пан офицер, полтора метра, как и сказали.

– Ладно, сейчас хоронить будем.