Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)

– А ты чего один? – удивленно спросила Ольга, когда я, открыв одной рукой ворота, другой закатил во двор велосипед и покатил его к амбару. Она как раз гусям корм давала.

– Алю позови, я в амбаре буду, – велел я.

Когда сестренки прибежали, я сидел в дверях открытой каморки и снаряжал магазины для «парабеллумов». Рядом лежал открытый сидор, в котором была видна часть штанины моего рабочей одежды, той, в которой я обычно охочусь на людей, мой танковый комбинезон, а также виднелась рукоятка одного из пистолетов. Второй, тот, что имел глушитель, лежал рядом со мной.

– Что случилось? – запыхавшись, спросила Аля.

– Красавца украли, но об этом никто не должен знать. Всем, кто будет спрашивать, куда пропали конь и я, говорите, что я увел его продавать, мол, он нам больше не нужен.

– Не поверят, нам хозяйство поднимать.

– Поверят. Скажите, что денег на прокорм нет, другого коня нам надо. Даже мебель не на что покупать…. Там придумаете что-нибудь, – сказал я, защелкивая в рукоятку обойму и берясь за следующую. – Меня до ночи не будет, дверь в амбар не закрывайте. Если не вернусь, на утро для вас есть задание. Дом теперь наш, пойдете туда, Римма Абрамовна покажет, как нужно ухаживать за скотиной и огородом, у них там прилично посажено. Будете ходить каждое утро и каждый вечер, пока они не уедут. Кацы в курсе и будут ждать вас в семь утра. Козу научитесь доить, она молочная, до двух литров дает.

– Хорошо, – кивнула Аля. – А ты что, можешь не вернуться?

– Могу и не вернуться сегодня. Вы не ждите, спать ложитесь. Велосипед я заберу, мне требуется маневренность. Все на этом.

– Хорошо, – кивнули сестренки, но уходить не торопились. Они стояли и наблюдали, как я, собравшись, повесил сидор за спину и, забрав велосипед, уехал вниз по улице в сторону выезда за черту города. До темноты еще часа полтора, успею с цыганами пообщаться.

Подкрасться к цыганам труда не составило, у них был как раз ужин, и собрались они у двух больших котлов. Спокойно встав и отряхнувшись, я направился прямо к ним, пройдя между двух шатров, оставив повозки справа.

– Конина? – с подозрением поинтересовался я, подходя к толпе. По всем прикидкам, тут было порядка шестидесяти человек. На самом деле табор – ветхие старики, статные мужчины и женщины и дети.

– Кто ты, добрый юноша? – вышел вперед плотный мужчина с шикарной бородой и небольшим животом, как я подозревал, местный барон. Он обедал на ковре в кругу своих приближенных.

– Уж кого, но меня добрым назвать сложно, – усмехнулся я и продолжил: – Понимаешь, какая беда. Коня у меня увели. Молодого статного трехлетку-тяжело воза каурой масти. И у меня появилось такое подозрение, что в котле варится как раз его мясо.

– Ты ошибаешься, мы забили старую клячу из нашего табуна, – указал барон в сторону лошадей.

– Может быть, – не стал я отрицать. – Однако осматривая ваш лагерь, я обнаружил три свежезасыпанных ямы, где вы закапываете отходы от лагеря, и одну недавно откопанную. Рассматривая ее в бинокль, я разглядел копыто. Я сам подковывал Красавца и его копыта узнаю из тысячи, у вас лошадей с копытами подобной величины нет, уж поверьте мне. Но мне требуется убедиться.

– Сонокай! – окликнул барон одного из своих людей. Оружия при мне на виду не было, да и выглядел я как деревенский паренек. Старый комбинезон, расстегнутый до пояса, растоптанные сапоги, командирский ремень, что опоясывал тонкую талию, и сидор за спиной. Пистолет с глушителем у меня находился за пазухой. Сунь руку и вытаскивай, секундное дело. Именно это я и проделал, когда один из мужчин табора, сверкая золотозубой улыбкой, достал слегка изогнутый кинжал и, красуясь, направился ко мне, слегка растопырив руки.

Дважды негромко хлопнули выстрелы, и закричали женщины.

– Тихо! – рявкнул я, подойдя к лежавшему телу, направил ствол в голову и произвел контроль.

Женщины замолкли после моего вопля и повелительного взмаха барона.

– Может, договоримся? – спросил барон. – Ты не смотришь яму, которую мои люди не закопали и за что получат плетей, а мы задабриваем тебя.

Молча покосившись на него, я достал второй «парабеллум» и, движением ствола освободив проход, подошел к яме, что находилась в двадцати метрах от лагеря на опушке леса. К сожалению, ранее подобраться к ней я не мог, детишки тут бегали.

Присев у края, я посмотрел на части тела коня, что лежали в ней. Чувствуя, как намокают ресницы, я повернул голову к подошедшему барону и спросил: