Олег Таругин - Комбат. Вырваться из «котла»!

Тяжело вздохнув, Кобрин незаметно взглянул на контрразведчика. Витьку ему было искренне жаль, поскольку капитан отлично осознавал, какой огромный массив информации он на него вывалил. И еще какой информации! Тут и привыкшему к подобному человеку будущего тяжко бы пришлось, а уж далекому предку? Такого разрыва шаблона лейтенант определенно еще ни разу в жизни не испытывал, а ведь он еще и ранен! Меньше часа назад парню все казалось таким простым и понятным: вот мы, а вот противник. Он пока наступает, но мы вот-вот встанем в глухую оборону, ослабим немца, переварив его передовые силы, – да и погоним обратно. Но все оказалось совсем не так просто. И будущее тоже оказалось… непростым.

Комбат прекрасно понимал, что сейчас творится в душе товарища. Из окопов оно всегда так кажется: вот только победим – и все станет просто прекрасно, куда лучше, чем было ДО войны. И вдруг выясняется, что ПОСЛЕ войны станет только хуже. Пусть и не сразу, но станет. Снова будут войны, пусть и необъявленные; снова станут погибать твои боевые товарищи, а страна – тратить столь нужные ей средства на то, чтобы не быть сожранной ждущими реванша кровожадными соседями. И не важно, сколько до тех соседей – тысяча километров или десяток световых лет. Да и какая, собственно, страна? Ведь той, в которой ты родился, которой служил и защищал, больше нет…

«Извини, Вить, – мысленно проговорил Сергей. – Но иначе я не мог, никак. Ты ДОЛЖЕН БЫЛ знать. Так честнее. А что не все рассказал – так и не нужно тебе знать ВСЕГО. Но ты выдержишь, я в этом абсолютно уверен. Еще бы донести это знание до высшего руководства, но как, как?! Простого комбата, еще и потерявшего свой батальон, а сейчас и вовсе оказавшегося в немецком тылу, уж точно слушать не станут. Да и времени почти не осталось, скоро меня вернут обратно – и все».

– Слышь, командир, – подал голос Зыкин. – Но нужно же что-то делать, как-то все то, о чем ты знаешь, до наших довести? И про ход войны, и, самое главное, про то, что дальше будет?

– Нужно, – без особого энтузиазма согласился Сергей. Не рассказывать же парню, что до своих дойдет исключительно комбат Минаев и никак не капитан Кобрин. – Очень даже нужно. Вот только как? То, что мы с товарищем Карбышевым познакомились да жизнь ему спасли, очень хорошо и даже замечательно, только мало этого. Он, конечно, фигура серьезная, даже на уровне Генштаба, но вряд ли помочь сумеет.

– Это как так? – заинтересовался особист.

– А вот сам посуди, Витя. Ну, не рассказывать же ему о том, что я из будущего? Все равно не поверит, каким бы профессионалом ни был. А без этой веры вся моя информация – просто слова. Да и кто я такой? Всего лишь простой командир батальона, каких в армии тысячи. Кто меня слушать станет?

– Ну, я же поверил?

– Поверил, – согласился Сергей. – Только тут вот ведь какое дело, Вить. Во-первых, когда мы с тобой, гм, познакомились ночью 22-го, у тебя времени на размышления практически не было, верно? Уж больно быстро события происходили. – Младший лейтенант осторожно кивнул. – Во-вторых, ты парень молодой, мозги у тебя лишней информацией не забиты и взгляд, так сказать, незашоренный. В-третьих, мы с тобой плечом к плечу воевали, и ты неоднократно убеждался, что все мои «предсказания» относительно немецких планов сбывались. И, наконец, самое главное: согласись, к моменту нашего разговора ты уже БЫЛ ГОТОВ услышать от меня нечто необычное, не укладывающееся в привычные рамки? Поскольку давно стал подозревать, что я не совсем тот капитан Минаев, которого ты знал несколько лет. Вот ты и поверил. Понял?

– Понял, – тяжело вздохнул Зыкин. – Эх, был бы ты командиром дивизии или вовсе командармом…

Неожиданно глаза лейтенанта вспыхнули надеждой:

– Слушай, Степаныч, ты ж все наперед знаешь и воюешь отлично! И батальон спас, и немцев окоротил, и войска из окружения помог вывести. Может, тебе скоро повышение будет? За такие-то заслуги? Тогда и послушают?

– Ох, Витя. – Кобрин с иронией взглянул на товарища. – Хорошо ты сказал, вот только, боюсь, фрицы этого ждать не станут. И вообще, вспомни, о чем я раньше говорил? Действия одного только нашего батальона УЖЕ внесли в ход войны определенные изменения, а через полгода-год ценность моей информации и вовсе окажется нулевой. Так что мимо.

– Мимо, мимо… – пробурчал тот. – Ладно, глупость, не подумавши, сморозил. Кстати, Степаныч, спросить хочу: а когда ты вообще сюда… ну, это, попал типа?

– Поздно попал, Витя, – шумно вздохнул Кобрин, вспоминая, как очнулся на скрипучей койке в комнате Минаева. – Примерно в полпервого ночи. Эх, мне бы хоть на сутки-другие раньше к вам попасть! Глядишь, и куда больше бы сделать успел. Так что, перемудрили что-то наши секретные ученые, когда меня сюда отправляли. Промахнулись слегонца.