Олег Таругин - Комбат. Вырваться из «котла»!

Кобрин молча кивнул.

– И с этой точки зрения, Сергей Викторович, минус в том, что свое подразделение вы, так или иначе, потеряли. Согласны?

– Не согласен, товарищ полковник. Точнее, согласен, но частично.

Полковник коротко переглянулся с Родниным. Возможно, Сергею и показалось, но по лицу начальника академии скользнула легкая улыбка.

– Поясните, пожалуйста?

– Спасти личный состав в сложившихся условиях я мог только в одном случае: если бы еще на рассвете 22-го отступил и увел батальон в леса. Но мне была поставлена абсолютно иная задача. С которой я так или иначе справился. Хотя признаю, вероятно, мои действия могли бы быть более эффективными. Вероятно. И в иной тактической ситуации.

– Правильно, капитан, – внезапно прогудел Роднин, усмехаясь. – Так его. Вечно Сергей Николаевич краски сгущает, чтобы, значит, ваш брат-курсант особо не расслаблялся.

– А если серьезно, – начальник академии мгновенно согнал с лица улыбку, – если серьезно, твои показатели – одни из лучших. Вот тебе немного информации для размышления: из группы первокурсников 12 человек полностью потеряли свои подразделения в течение первых суток, еще 9 продержались два дня, после чего их батальонам были нанесены неприемлемые потери. Больше трех суток продержались только трое, включая тебя. Двое курсантов погибли, трое в реанимации после запуска процедуры экстренного возвращения в связи с тяжелым ранением реципиента. Разумеется, кто именно, ты никогда не узнаешь. И еще четверо, – генерал-лейтенант поморщился, – позорно сбежали, задействовав «волшебное слово».

Несколько секунд Сергей переваривал неожиданную информацию. «Волшебным словом» называлась определенная последовательность цифр или слов, мысленно произнеся которую курсант запускал автоматическую процедуру экстренной эвакуации сознания в свое время.

– Целых четверо?! – поразился Кобрин. – Так много?!

– Увы, трусов на любой войне хватает. Их личные дела будут пересмотрены, из академии выйдут в прежних званиях и с «черным билетом». Кстати, товарищ полковник, может, накинем курсанту пару баллов? – не то в шутку, не то всерьез обратился Иван Федорович к заместителю. – За правильную боевую наглость?

– Да не нужно мне ничего накидывать… – автоматически буркнул Кобрин, думая о своем. Целых четверо! А ведь если струсил ТАМ, точно так же можешь струсить и здесь! Струсить, драпануть в безопасное место, погубив бойцов и провалив операцию. И тут же дернулся из кресла, поднимаясь на ноги:

– Виноват, товарищ генерал-лейтенант, вырвалось. Простите.

– Сядьте, курсант, – легонько пристукнул по столешнице ладонью тот. – Мы не закончили. Вас должны были вернуть еще двое суток назад, сразу после того, как была устранена опасность замыкания котла и спасен генерал Карбышев. Но во время боя вы получили легкую контузию, вызвавшую временные изменения параметров работы головного мозга реципиента, и потребовалось время на перенастройку аппаратуры. Надеюсь, вы не в обиде?

– Товарищ генерал-лейтенант. – Кобрин решительно поднялся на ноги и оправил китель. – Разрешите обратиться?

– Обращайтесь, товарищ капитан, – абсолютно серьезно кивнул тот.

– Мне необходимо вернуться обратно хотя бы на сутки.

– Глупости, – поморщился тот. – Что еще за блажь, курсант? Вы прошли тренировку с весьма приличными результатами, задание выполнено. Отдохнете положенную неделю и продолжите обучение. Не забывайте, впереди еще переводные экзамены.

– Товарищ генерал-лейтенант, я боевой офицер и не имею морального права бросить в беде раненого товарища! Мне моя честь дорога! Витька… то есть, простите, младший лейтенант Зыкин, самостоятельно до своих не доберется. Ведь сами же говорили, они – не компьютерные юниты, а живые люди, наши предки! Ну, не могу я так, Иван Федорович! Сергей Николаевич! Я ж с ним с первого дня плечом к плечу воевал; если бы не он, так и вообще ничего бы не вышло! Он мне поверил, доверился, а я, значит, сбегу? Это такое же предательство будет, как «волшебное слово» произнести, даже еще хуже! Можете снизить балл за прохождение «Тренажера».

Генерал-лейтенант коротко переглянулся с заместителем. Удивленным он, как ни странно, не выглядел. Шкенев лишь пожал в ответ плечами.

– Добро, товарищ капитан. Ничего снижать мы не станем, это уж и вовсе бред какой-то. Вы все верно сказали, «Тренажер» должен не только учить грамотно воевать, но и заботиться о боевых товарищах. Да и честь офицера – не просто слово, это верно. У вас ровно сутки.