Андрей Величко - Остров везения

– О да, конечно. Но распространяется ли это правило на королей? Я, например, мог бы взвалить на свои плечи еще и ношу министра двора. Или обер-шталмейстера.

– Почему «или»? – проявил широту души я. – «И» будет смотреться ничуть не хуже. Но, сколь ни приятна мне беседа с таким выдающимся государственным деятелем, как ваше величество Луис Амадо Первый, вынужден откланяться – увы, дела. Желаю вам всевозможных успехов на трудном, но почетном королевском поприще.

Ужинали в Настиной палатке вчетвером – мы с дочерью и Герда с мужем. Который выбрал момент и поинтересовался, нашлось ли у меня время ознакомиться с его творением.

– Вполне, – ответствовал я, отхлебывая холодное пиво. – Очень неплохо, но почему они там у вас все такие озабоченные? Ладно, когда человек с орчихой, это еще куда ни шло. Когда хоббит с овцой – тоже, она же в конце концов оказалась заколдованной принцессой-дроу. Но вот сцена любви гномихи и огра у меня, скажем прямо, не пошла. А уж эльфа с драконихой – и подавно. Он что, работал с альпинистской страховкой? А то ведь иначе можно просто провалиться, как мне представляется. Финал же взаимоотношений Горлума с кольцом и вовсе совершенно лишний.

Писатель в растерянности оглянулся на Настю – мол, как же можно такое при ребенке? Дочь хихикнула – она знала, что выглядит моложе своих лет, но, естественно, не комплексовала по данному поводу. Да и училась она не где-нибудь, а в спецшколе ДОМа. Правда, не на том факультете, чтобы дело дошло до практики, но теорию обсуждаемых процессов она не так давно сдала на «отлично».

Когда гости ушли, дочь поинтересовалась:

– Пап, а ты не знаешь, с чего это Виктора иногда так заносит? Ведь хороший же писатель, не конъюнктурщик.

– Так ведь Герда постоянно мотается по командировкам, профессия у нее такая, – объяснил я. – А муж, значит, страдает. Изменять такой женщине – это надо иметь очень особый склад характера, вот ему и лезет в голову всякая… всякие… ну, в общем, то, что написано в книге.

– Со стороны Герды это жестоко, – вздохнула Настя. – Можно, я с ней поговорю?

– О чем? Чтобы разрешила мужу гулять налево?

– Пап, ну как же так можно! Еще неизвестно, кого он там найдет, да и вообще это будет разврат. Нет, пусть сама подберет скромную женщину, которая поможет мужу легче переживать тяготы временных разлук.

– Это вне компетенции канцлера, – открестился я от столь экстремистской инициативы. – Решай сама. В крайнем случае можешь посоветоваться с Татьяной Викторовной.

– Скажи, пап, а вы с мамой женились по любви? – сменила тему дочь.

– Разумеется, а как же иначе! Правда, сошлись по расчету – тогда нам обоим требовалась политическая поддержка друг друга. Пожили вместе года два, там и любовь пришла, а за ней свадьба. Куда ж ей деться, любви, если расчет был правильный.

Обратный путь занял неделю, потому как мы особо не торопились. В принципе, конечно, можно было вернуться в Питер через два портала, ибо мы с Настей представляли уже вполне сработавшуюся пару, но зачем? Ладно, на исчезновение шамана, может быть, никто особого внимания и не обратил бы. Однако канцлер с дочерью – это все-таки люди несколько иного уровня. Могли пойти слухи, причем, что огорчительно, и среди лиц, не обладающих соответствующим допуском. Так что мы спокойно погрузились на «Кречет», добрались на нем до Оаху, где пересели на «Аист».

Гоша встречал нас на аэродроме – естественно, неофициально.

– Небось специально добирался так не спеша! – попенял он мне. – А не подумал, что император тут мучается неудовлетворенным любопытством – чего ты там раскопал такого, что нельзя передать по радио?

– Пожалуйста, любуйся. – Я показал на жреца, одетого в подержанную офицерскую шинель старого образца, без знаков различия. Почему-то из всей предложенной ему одежды он выбрал именно ее. Но зато категорически отказался как от обуви, так и от головного убора.

– Это еще что за чучело? – удивился император.

– Это не чучело, как, не разобравшись, изволило выразиться ваше величество, а духовное лицо довольно высокого ранга. Настя, будь добра, позови сюда его преосвященство.

Узрев Гошу, шаман впал во вполне ожидаемый экстаз.

– Господин Иу говорит, что он безмерно счастлив видеть посвященного лично человеком-птицей, родившегося в нашем мире, – затараторила дочь. – Он не смел надеяться, что ему выпадет такое счастье, и теперь может спокойно умереть.

– Может, не надо прямо сейчас? – на всякий случай поинтересовался я. – А то ведь он нам еще не все рассказал, да и сам многого не видел. Того самого иного мира, например.