Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

Ну, так вот, из пяти пуль ни одна не пробила лист. Три вмятины, две царапины от рикошетов.

– Замечательно.

– А трехлинейка?

– Может пробить. Если под прямым углом и ближе трехсот шагов – наверняка. А вот уже под углом, на излёте – может и нет. Главное – от 9-мм парабеллума точно защитит. У ТТ пробивная сила даже больше. Значит, автоматчики, осколки гранат, мин, вторичные поражающие элементы, как камни, щепки и другие – не страшны. Уже большой плюс. Когда в металле будет?

– А сколько нужно? Тут дело такое – если порядка десятка, то – один в три дня, если много – то первый – минимум через неделю.

– Да, скорее всего штампы придётся делать. Установочная партия – пятьсот штук. А после войсковых испытаний, может, и поток, – заявил я.

– Штампы без разрешения управления не можем делать. А изменение номенклатуры – вообще наркомат должен санкционировать, – заныли инструментальщики.

– Можете! И опытную партию можете изготовить. Ребят, не надо прибедняться – я вашу «кухню» отлично знаю. И что ножи, эксклюзивные, отличные куёте и в инструменталке делаете, и про топоры, молотки знаю. И что весь город втихую лопатами обеспечиваете. И замки, вами сделанные и закалённые, вскрыть невозможно. Дальше перечислять? Я к вам поэтому и пришел. Именно на ваш завод. Он у вас только с виду убогий, а я знаю про ваши золотые руки и головы. Этот левак вы тоже гоните с разрешения управления? А может, и начальник завода знает? Не надо мне ля-ля! Поймите вы, не хочу вас за горло брать. То, что вы делаете, бог с вами, польза людям. Но сейчас для Родины постараться надо! Сколько жизней эти доспехи спасут – думали? Я думал. И не кого-нибудь, а ваших же знакомых, с этого же города, может, родных ваших. Всё в бригаду пойдет, в ней фронтовые испытания проводиться будут. И я не просто нахрапом беру – всё по документам пройдёт, наряды вам будут оплачены, а кроме этого я уже договорился о поставках на ваш завод дельного металла, угля, кокса подкинут, мазут завтра цистерна придёт. А в порядке взаимозачётов за сверхплановые бронники, за скорость изготовления – в вашу столовую завезём крупы, муку, масло растительное. В качестве премии. Ну, что скажете, заводчане?

– Дня через три подойди – первый образец примеришь, – за всех ответил пожилой мастер инструментального цеха. – Вручную откуём его, пока заготовки штампов откуются, обработаем. Потом поток пойдёт. Если брони хватит. Коли ты шустрый такой, может ещё брони нашукаешь?

– Это уже дельный разговор. Через три дня увидимся.

Так, незаметно, в суете, пролетали дни. Опомнился, только когда меня вызвали в НКВД. Неприятно, когда тебя вызывают в эту контору. Но успокаивало одно – к Тимофею Порфирычу. Утром подкатил. Дежурный на входе позвонил, Тимофей Порфирыч сам спустился.

– Пойдём, – позвал он меня.

Оказалось, в столовую. Весьма кстати.

– Докладывай.

Получился не доклад, а рассказ. О том, что сделал, чего не смог, что собираюсь делать. Но Тимофей Порфирыч слушал меня рассеянно, ел неохотно.

– Тимофей Порфирыч, что случилось?

– Сын ранен.

– Как же так? А сказали – просто отозвали. Как же так?

Оказалось, что с приближением фронта в городе и округе зашевелилась всякая гнусь. И НКВД, в лице Тимофея Порфирыча, решило провести «зачистку», выражаясь нашим языком, а по-ихнему – «превентивные действия по снижению криминогенной обстановки». Только с одной интересной особенностью – оказывающих сопротивление аресту валили на месте. Криминал поднял такую бучу, буквально начав вести боевые действия и объявив охоту на милицию и чекистов. Поэтому из бригады отозвали всех отправленных туда. Вот и сын Тимофея Порфирыча попал в засаду по пути домой. Отстреляв два барабана нагана, он применил гранату, осколком которой и был ранен в бок. Натан его залатал.

– Тимофей Порфирыч, что же вы не сказали, я же тоже поучаствовал бы.

Он махнул рукой:

– То, что делаешь ты – важнее. Никто не ожидал, что ты столько наворотишь. Слух о твоей оборотистости уже дошел до обкома. А когда узнали, что от меня «работаешь», весь телефон оборвали. В общем, так. Сейчас едешь в горком, там тебя будут ждать наши партийные руководители областного масштаба. О сыне моём побеспокойся.

– Не понял?

– В Москву меня вызывают за все мои художества. За беспорядки, за проведение казней без санкции прокурора, за потери личного состава. Знаешь, что это значит? Что я не вернусь. Козлом отпущения пойду.

– Да, ладно, на!.. Рано себя хоронишь.