Виталий Храмов - Сегодня – позавчера

– Давай ещё!

– А долго ехать? Станция вроде рядом была.

– Рядом. Но объезжаем. Там дорогу разворотило. Коротенькую спой, – почти приказала одна, та, что комсорг.

– Ну, пожалуйста! – взмолилась другая.

– Ладно. Коротенькую, забавную. Островского читали? «Отчего люди не летают, как птицы?»

А вот творчество Шнура комсомолкам не понравилось.

– Почему это не летают? Многие летают. Лётчиков сейчас много.

Они были возмущены. Наверное, они слишком хорошие, эти девчонки. Открытые, наивные, искренние. А вот нас, крайне циничное поколение, двести раз обманутое, сотни раз кинутое, потерявшее всякие идеалы, эти песенки забавляли.

На станции был форменный хаос. Что-то горело, всюду бегали люди. Что где, понять было решительно невозможно. Но Аароныч с медсестрами, похватав носилки, рванули куда-то. Я за ними. Куда там! Пока я ковылял, чуть не сбиваемый с ног бегающими, как в безумии, людьми, их и след простыл. Я же вышел на станционные пути.

Бог ты мой! Это что такое? Это что за рельсы такие? Я и не видел таких ни разу. Низенькие, тонкие шпалы в путь лежат редко, балласт зарос сплошь травой. А-афигеть! Да и рельсы короткие – 12,5 метра поди, а может короче. А мы 25-метровые Р-65 вручную меняли. А в них в каждом метре те самые 65 кило и есть. Только хребты трещат да лома гнуться. А эти соломинки и голыми руками можно менять. Как в страну Лилипутию попал: подкладочки, накладочки – меленькие.

Шипя перегретым паром, как гигантские паровые утюги, паровозы пытались растащить свалку составов со станции. Подойдя ближе, увидел неприглядную картину: горящие, исковерканные вагоны, сброшенные с путей, огромную воронку, перегнутые рельсы, тянущиеся в небо, тела людей всюду, в разной степени сохранности. И суета. И тушили, и растаскивали, уносили раненых, оттаскивали погибших. А с другой стороны воронки орал белугою какой-то хмырь в тёмном мундире, не то чёрном, не то темно-синем, в фуражке с красным верхом, на стайку перепуганных бабёнок с путейским инструментом в руках. Те в слезы ревели.

Я на некоторое время «завис». Не приходилось мне ещё видеть растерзанные тела людей. А тут их ещё и много. Отпустило меня, огляделся. Мертвым уже не помочь, надо для живых что-нибудь делать.

Хмырь свалил. Подошел я.

– Что, бабоньки, приуныли? Где же мужики ваши? Бригадир, мастер?

– Мужиков в армию забрали, – ответила одна.

– Бригадир – там лежит. А от Сергея Иваныча одна нога-то и остала-а-ась… – ответила, всхлипнув, другая – и в рёв.

– Обоих побили-и-и, бабоньки-и-и, что делается-то!..

В общем, массовая истерика.

– А чего вы хотели? Война же.

Заголосили ещё пуще. Ну что за народ эти бабы? Душа у них водяная. Ну, ничего. У меня есть опыт прерывания истерик. Человека в истерике надо встряхнуть, отвлечь, загрузить голову иными проблемами, чтобы не осталось места страху.

– Ро-о-та! Стр-ройся! Сми-и-р-рна! – рявкнул я. Аж сам от себя офигел. Как это я так реветь научился? Но бабоньки реветь перестали, глазёнки повытаращивали. Если их сейчас не грузануть по полной, истерика ещё усилится.

– Обрисовываю обстановку, – начал вещать я голосом непривычно жёстким, – в результате хищнического налёта противника ваше подразделение понесло потери, утрачен командный состав, что привело к полной деморализации части. Это ставит под угрозу выполнение важного задания командования, а именно – скорейшего восстановления пути и возможности пропуска поездов по станции. В результате вышеизложенного, я, старшина Кузьмин Виктор Иванович, принимаю командование вашим подразделением на себя, до прояснения обстановки. Вам всё понятно? Есть возражения?

Сухой казённый язык (откуда он взялся только в моей башке?) оказал положительное воздействие – бабёнки даже подтянулись, кое-как выстроились, правда, не по росту. Возражающих не было. Я пошел хромать вдоль строя.

– Перед нами стоит задача – восстановить целостность данного пути сообщения. Что нам для этого нужно? Инструмент, шпалы, рельсы, балласт, желательно щебень. Кто знает, где всё это складировано? Шаг вперёд! Как вас зовут?

– Катя.

– Катя вы – дома. А здесь война, прошу не забывать об этом.

– Швадрина Екатерина Георгиевна.

– Так-то лучше. Вы знаете, где складированы материалы верхнего строения пути?