Вадим Проскурин - Небесные воины

– Понимаю, – кивнула Головастик. – С концом света у него ничего не вышло, теперь он решил построить царство божье прямо на Земле. Савонаролы ему мало… Козел! Сколько раз говорила ему – уймись, скотина! А он опять за свое… А где эта экскурсия происходила?

– Отсюда на восток километров… где-то от двадцати до пятидесяти. Антон дошел на пятый день, но вряд ли сильно спешил…

– Тогда поднимемся повыше и полетим на восток, – сказала Головастик. – Составишь мне компанию?

– Конечно.

– Лена? Ах да, ты же не умеешь…

– Лена, если хочешь, я тебя поддержу, – предложил я.

– Не надо, – махнула рукой Лена. – Я лучше рядом с гостем посижу. А то проснется, подумает, что белая горячка.

– Ты не рядом сиди, – посоветовала Головастик, – ты сверху посиди.

Лена густо покраснела. Иногда Головастик бывает удивительно цинична.

– Извини, – улыбнулась Головастик, – не хотела тебя обидеть. Ну что, Сергей, полетели?

– Полетели, – согласился я.

Сегодня в раю был еврейский день. Целая толпа раввинов в черных сюртуках и специфических раввинских шляпах, из-под которых выбивались пейсы, выстроилась полукругом на поле и наблюдала, как трое волчат и пятеро поросят затеяли дружескую потасовку стенка на стенку. Бомж горделиво прохаживался перед зрителями, время от времени он обращался то к одному, то к другому с какими-то не то вопросами, не то пояснениями.

Сверху было хорошо видно, что трава в месте презентации вытоптана очень сильно. Если считать, что все это вытоптали евреи, приходится признать, что они все утро танцевали свою джангу или как у них там называется главный религиозный танец.

– Он приводит все группы в одно и то же место, – сказал я.

– Угу, – согласилась Головастик. – У меня есть идея. Как думаешь, за час-полтора они еще не успеют закончить?

Я молча пожал плечами, вспомнил, что невидим, и сказал:

– Не знаю.

– Все равно попробуем, – решила Головастик. – Полетели обратно. И напомни мне видеокамеру взять.

– Может, не надо? – запротестовал я. – Бомж узнает, что мы с Леной поселились у него в раю, начнет ругаться…

– Пусть ругается.

– Лене неприятно будет.

– И хорошо, что неприятно, – решительно заявила Головастик. – Ей давно уже пора завязывать со слепым поклонением. Она и сама понимает в глубине души, что Бомж недостоин поклонения.

– А кто достоин? – спросил я. – Ты?

Головастик невесело рассмеялась.

– Поклонения недостоин никто, – заявила она. – Мы с тобой не собаки, чтобы вилять хвостом и выпрашивать подачку. Жить надо умом, а не молитвами. Жалко Лену, хорошая девчонка, а так страдает… Ладно, полетели уж.

– А чего лететь? – спросил я. – Давай лучше сразу телепортируемся.

– Точно! – воскликнула Головастик и хлопнула себя по лбу.

Через час евреи все еще были в раю. Только теперь они уже не созерцали райские красоты, не такие уж и замечательные, честно говоря, а дружно молились. Бомж молился вместе со всеми.

– Самому себе молится? – недоуменно спросил я.

– Нет, – ответила Головастик. – Ты не забывай, в этой компании он не Иисус Христос, а анонимный мешиах, который только еще должен прийти в мир. А вопрос о том, бог он, человек или богочеловек, у евреев до сих пор остается открытым. Так что никакого парадокса здесь нет.

– Будет, – заметил я и хихикнул.

– Ага, – согласилась Головастик, – обязательно будет.

Антон, лежащий на разложенном заднем сиденье, недовольно заскулил и попытался перевернуться на другой бок.

– Бедолага, – сказала Головастик. – Потерпи еще чуть-чуть, сейчас все пройдет.

– Ох, что сейчас начнется… – протянул я. – Сейчас у них такая истерика пойдет… Как думаешь, они весь рай загадят или не весь?

– Ничего они не загадят, – сказала Головастик. – Сейчас каждый из них думает, что испытывает ниспосланное богом чудесное видение. Они еще не верят, что рай существует реально.

– Скоро поверят, – усмехнулся я.

– Не скоро. Почему бы богу не вплести в чудесное видение какую-нибудь нелепую вещь, но преисполненную глубокого смысла? Поначалу они воспримут нас как новых персонажей представления, которое устроил Бомж.

– А потом? – спросил я.

– А это зависит только от нас, – сказала Головастик.

Она решительно надавила на газ, включила дальний свет, «хаммер» бодро взлетел на вершину холма, как в рекламе шин «пирелли», и громогласно загудел, как лось-самец в брачный сезон. Евреи уже не молились, теперь они пялились на нас во все глаза.