Борис Давыдов - Московит

– Да, знаю, княже. Но это – исключительно тяжелое дело, сопряженное с огромными затратами…

– Затраты меня не пугают! Хвала Езусу, богатство нашего рода известно всей Речи Посполитой, да что там – всей Европе! – кичливо приосанился Вишневецкий. – Или пан сомневается, по карману ли князю Иеремии хотя бы один… э-э-э, как его… танк? – в голосе его отчетливо зазвенел металл.

Мать честная! Ну, польский гонор, хвостом его по голове и по прочим местам! Танк ему подавай! Пара пустяков, всего-то дел: соорудить мартеновскую печь, рядом с ней – прокатный стан, раздобыть легирующие добавки, наладить выпуск резины, построить ректификационную колонну, а сперва еще где-то достать нефть для перегонки… А как, позвольте спросить, сделать мало-мальски удовлетворительный двигатель на производственной базе XVII века?! Или отгрохать ему танк с паровым котлом, типа сухопутного броненосца?! Чтоб топился дровами… Это еще не рассматривая вопроса о вооружении! Не ставить же на танк устаревшую гладкоствольную пушку, заряжающуюся с дула!..

– Ничуть в том не сомневаюсь, но дело не в одних лишь деньгах. Это… действительно очень сложный вопрос, так, с ходу, не объяснишь… Но торжественно обещаю: в княжеском войске через краткое время появятся новинки, которые его мосць приятно удивят, а на врагов нагонят страх!

– Ловлю пана на слове! – поднял ладонь Иеремия. – А теперь, не сочтите за труд, продолжите свой рассказ. Верно ли я понял, что Польша, хоть и упорно оборонялась, снова лишилась свободы?

Я, буквально пару секунд потратив на обдумывание скользких моментов, решил обойтись самым минимумом информации. А про Катынь вообще молчать. Будет подходящий момент – тогда и расскажу… наверное.

– Да, княже. Поляки храбро сражались, несмотря на то, что силы были неравны. Их надежды на помощь Англии и Франции были напрасны и наивны, если уж совсем откровенно…

Я вкратце упомянул «странную войну», осаду Варшавы и вступление войск Красной армии на земли Восточных Кресов 17 сентября. Вишневецкий, сверкнув глазами, глухо прорычал:

– Негодяи! Воспользовались слабостью, ударили в спину… Хотя… – Князь горестно махнул рукой. – Разве мы не обошлись с ними точно так же в Смутное время?

«У-у-у, молодец, Андрюха, твои усилия не прошли даром! Какой прогресс!» – тут же заверещал внутренний голос.

Снова велев ему заткнуться и не отвлекать, я продолжал:

– Вторая мировая война была самой жестокой и кровопролитной из всех, когда-либо происходивших…

Князь, как зачарованный, слушал про Брестскую крепость, про лето 41-го, ставшее для нас настоящим кошмаром, про оборону городов-героев. Страшные подробности Ленинградской блокады потрясли его по-настоящему, а рассказ о Сталинградской битве (тут опять-таки пришлось отвлекаться, показывая на карте, где были эти города) привел в самый настоящий экстаз.

– Слова пана берут за душу! – восклицал Иеремия, снова возбужденно расхаживая взад-вперед по залу. – Значит, уже прижатые к берегу Волги, продолжали драться за каждый дом, за каждый этаж, до последней крупицы пороха, сходясь врукопашную? Молодцы! Настоящие герои, хоть и московиты! Проше пана, не принимайте на свой счет… Дальше, дальше!

Рассказ о Курской битве, хочешь не хочешь, опять свелся к танкам. Князь, как зачарованный, повторял: «Тигр»… «Пантера»… Словно своими глазами наблюдал этих бронированных монстров, причинявших – что уж скрывать! – огромные беды нам, пока в Красной армии не появились более мощные модернизированные танки и САУ. Судя по его горящим глазам, он снова готов был пристать ко мне, требуя соорудить хоть парочку таких вот «волшебных повозок», перед которыми не устояли бы даже многотысячные массы конницы. Поэтому я поспешил закруглиться с Курской битвой, перей-дя к форсированию Днепра и освобождению Киева.

– О, чудесный город! – оживился князь. – Славный, величественный! Жаль только, что схизматская ересь пустила там глубокие корни. Пан Адам Кисель слишком уж им благоволит! Хотя чему тут удивляться – он же сам православный… В любом случае вырвать такой город из вражеских рук – благое дело. Но, проше пана, одолеть такую преграду, как Днепр, очень нелегко, пусть и не в нижнем течении! Он же у Киева весьма широкий! Да еще если неприятель хорошо укрепил свой берег… Видимо, это было сопряжено с большими жертвами?

– Увы, с очень большими! – подтвердил я.

– Что же, таковы превратности войны… А что было потом, пане?

Вкратце завершив рассказ о кампании 1943 года, я перешел к главному. Операция «Багратион» буквально потрясла князя. Он жадно выпытывал подробности, качая головой.