Алексей Гергенов - Катя из тайного города

Собравшись с мыслями, Толя начал перебирать воспоминания давнего летнего дня:

– Перед этим мы шли по пыльным улицам посёлка, и оживлённо беседовали. Сразу нашли общий язык, говорили например, о недавно просмотренном мультфильме. Это был мультсериал про путешествие вокруг света за 80 дней по Жюль Верну. Ты еще сказал мне тогда: «Когда показали королеву…». «Королеву Викторию», – уточнил я. «Да-да, Королеву Викторию», – повторил ты. Королеву увидела в одной из серий твоя младшая сестра, и что-то по этому воскликнула. У меня тоже тогда была младшая сестра, правда двоюродная и еще младше. Тем летом она только училась говорить и сказала свое первое предложение: «Толя увезет банку малинового варенья в город». А я сестренку хорошо знал. Она тогда еще как родная была – мы с мамой с ней водились за год до того, когда ей только годик был. Так получилось, что тетя жила тогда в Москве – училась в аспирантуре…

Коля перебил приятеля:

– И все-таки, что ты помнишь про карьер и песчаный обрыв у него?

– Перед тем как пойти на карьер, я сказал деду, что покушаю, когда вернусь с прогулки. А ты потом шутливо напомнил, что мой обед остывает… Тем летом мы оба перешли в шестой класс – сразу из четвертого, а мой дед не понял, подумал про тебя – вундеркинд…

– Какой уж вундеркинд! – воскликнул Коля с сарказмом. – Виновата школьная реформа, последствия которой растянулись на четверть века… Советская система образования накануне своего бесславного конца заставила школьников всего Союза, «перескакивать» классы. И всё из-за самонадеянного переименования «нулевых» классов в первые: смещение порядкового номера классов прошло вплоть до одиннадцатого класса, хотя все школьники стали тогда «прыгать» через класс. Нулевых классов почти нигде не создали, и школьники большинства школ учились прежние десять лет.

– Так что все наши ровесники в 1989 году «перескочили» через пятый класс…

– Не всех ровесников можно сейчас встретить, – заметил Коля.

– Да, пожалуй… Либо выбился наверх, либо… грудь в крестах.

– А голова в кустах, – Коля с мрачной иронией продолжил известную фразу.

Толя воодушевился:

– Кстати, дядя Катарины получил свой первый Железный Крест за храбрость, когда Первая мировая только началась…

– Погоди, а кто такая Катарина? И что вообще значат твои слова?

– Отвечу вначале про Катарину. Чтобы ты понял, о чем речь, опишу вначале внешность моей знакомой. Ее тоже зовут Катя. Какая у нее прическа! Ободок с украшениями на голове! Подвески на лбу как у средневековой дамы, но обычно с ними представляют принцессу или королеву. Она своим внешним видом, старинным покроем платья так походит на другую Катю, из другого города и времени! Вот про нее, про эту иностранку, я и хотел бы рассказать тебе историю. Итак, ее звали Катя, но вошла она в старинную историю под именем Катарины Глассенверк…

– Все-равно не понял, – сказал Коля.

– Подожди немного. Чуть позже мы продолжим разговор. Видишь? Спускается вечер…

Приятели огляделись вокруг.

Над телевышкой сгущалась синева. В воздухе разлилась приятная прохлада, мимо желтой пятиэтажной «хрущевки» шли усталые люди.

Толя нахмурился. Становилось поздно, так что он решил пригласить приятеля к себе домой.

* * *

Из окна квартиры открывался вид на две горы, покрытые лесом. Между домами на серые тротуары легли густые темно-сиреневые тени…

Толя включил люстру, желтоватый свет залил комнату. Родители смотрели телевизор в соседней зале. Он был еще холост и до самой ночи мог сидеть с приятелем, не отвлекаясь на повседневную суету…

– Вот почитай, – Толя протянул товарищу листы бумаги. – У меня есть приятель Баир. Среди вещей его деда я и нашел историю этой Катарины. Это трофейные вещи, привезенные его дедом в сорок пятом. Однажды мы зашли с Баиром в подвал их дома, чтобы поискать пластинки, а там была часть трофеев, частные репарации. Собраны были наиболее ценные или просто нужные в хозяйстве вещи. Но мы рылись в груде всякого хлама ради советских пластинок, среди которых я мечтал отыскать раритеты «русского регтайма» – вокально-инструментальных ансамблей 70-80-х годов. Неожиданно нам попалась толстая кипа листов, исписанных крупным чётким почерком. Баир довольно хорошо знает немецкий, изучал в школе и более того – самостоятельно интересовался, основательно изучив язык, включая основные диалекты.

Так вот, Баир сходу стал переводить найденные листки при свете фонарика, читая вслух перевод с немецкого.