Виталий Храмов - Сегодня – позавчера. Испытание сталью

– Нокия, конектинг, гля, пипл! – выругался я. Всего лишь синхронизация исходящих частот биоритмов. Вот и всё. Никакой магии.

Передо мной встал какой-то дедок векового внешнего вида.

– Что? – спросил я.

Дед обошёл меня с фланга, долго присматривался подслеповатыми глазами к морде поверженного зверя, потом рухнул перед медведем на колени и сказал:

– Прости, хозяин!

Чокнутый какой-то. От старости мозги совсем набекрень пошли. Хотя меня такая же судьба ждёт. Если у меня сейчас шифер крыши лопнул и расслоился, то что будет в его возрасте?

Дед меж тем рукой закрыл глаза медведю. Медведю. Я сам так делал. Людям. А это – зверюга. Большая, свирепая, умная, но зверюга. Что он там бормочет?

– Совсем озверел хозяин. Люди тебе совсем места не оставили. Лезут везде, воняют. Лес изводят. А как нехристь пришёл – так лес валят круглые сутки. Так, дети при чём, Миша? А эти вои – достойные. Смерть твоя была достойна, упокойся. Честно они тебя взяли, копьём и ножом. Грязно только. И всю шкуру испортили.

И тут дед достал из голенища нож.

– Вой, освободи место.

Зачем вой? Это он мне? Кто воет? Я – вой? А, ну да. Вой, он же – воин. Потому и «война».

Я сполз с туши зверя, а дед принялся споро его освежевывать. «Хозяина».

Чекануться! На колени перед трупом медведя падает, хозяином величает и тут же ошкуряет! Вот это дед! К такому спиной не поворачивайся!

Я лег на бок рядом с Громозекой. Но дед не дал мне спокойно поваляться – стал тормошить меня.

– Что? – Я никак не мог понять, что ему от меня надо. Бубнит что-то, печенью мне в лицо тыкает.

– Откуда я знаю, может, он бухал, вот и разнесло печень. – Хотел я отмахнуться от деда, но он неожиданно твёрдо схватил меня за подбородок и уставился прямо в глаза.

Сознание моё прояснилось, я сел, стал концентрироваться на словах деда. Но там концентрироваться было не на чем, он только твердил:

– Ешь!

– Да не хочу я, чё пристал?

– Трофей победителя, – сказал дед, – возьми силу хозяина.

Я усмехнулся. Дикость какая!

– Ешь! – приказал дед неожиданно таким тоном, что я вцепился зубами в сырую медвежью печень.

Блин, надо запомнить, как он это сделал. Я же командир, мне надо научиться так же приказывать! Нейролингвистическое программирование, гля! На коленке. Или это большой опыт? Кто ты, дед, что умеешь так приказывать?

– Почувствовал?

– Что?

– Экий ты нетопырь! Силу зверя, что ещё?

– Нет, не почувствовал, дед.

– Отец, он и так зверь, – сказал лейтенант, – Медведем кличут и так. И с этим боролся как медведь. И одолел. Лучше мне дай. И этому вот, что лежит. А то умрёт.

– Дарья Алексеевна здесь, не умрёт, – ответил дед, протягивая печень лейтенанту, пристально глядя на меня. Я усмехнулся и отмахнулся от него.

Подошла Даша. Вся посеревшая, потухшая, будто её в придорожной пыли вываляли. Изумрудные глаза стали цвета листвы позднего лета, когда они пылью покрыты, лицо посерело, постарело, пролегли глубокие морщины. Губы тоже бетонного цвета. Даша отобрала печень у лейтенанта и вцепилась в неё. Чуть ли не с кошачьим урчанием.

– Жив? – спросил я.

Она кивнула, не отрываясь от печени зверя.

Странный тут народ живёт.

Дед опять удивил – протянул Даше пить, но не флягу, к которым я уже привык, а какой-то кожаный бурдюк, заткнутый деревянной пробкой. Я такие только в кино рыцарских видел.

Даша напилась, посветлела. Дед дал мне бурдюк, приставив горлышко прямо ко рту.

– Пей, болящий, живую водичку.

Ага, как в сказке. Но лучше бы мертвой водички – спирта, граммов триста принять.

Вода была вкусной. Чистой, прохладной. Родниковой.

Даша тут позвала деда. Она водила над Громозекой руками. «Сканировала»? Теперь я понимаю, почему у нашей медицины вековое отставание от остальных. Зачем вкладывать средства, строить производство медоборудования и лекарств, развивать меднауку, а всё это очень дорого, а отдача несущественна. Или вовсе отсутствует. Зачем? Если всё это само народилось. Тут за раз и магнитный резонатор, и узи, и вообще академия меднаук в одном миловидном лице. Целый поликлинический комплекс с именем Даша, одна заменяющая сотни врачей и десятки этажей оборудования. Реально проще к ней приехать и отдать пусть и много, но несравнимо меньше, чем десяток процентов ВВП. И вероятность выздоровления выше. А разве мало таких? Я за две жизни троих уже встретил. Именно лечащих. Не говоря об иных спецах.

Пока я лениво предавался размышлизмам, дед, повинуясь жесту Даши, разрезал гимнастёрку на груди Громозеки и облил его грудь и живот из другого бурдюка. Мёртвая вода?