Юрий Киселев - Лестница бога. Ступень 2. Власть демиурга

– Вторую экспедицию ждет судьба первой?

– Совершенно верно. Новое поселение смогут основать и шестнадцать человек, однако если их будет полсотни – моя мечта однозначно станет реальностью…

***

Один дошел до самой большой избы, располагавшейся почти в центре деревни, и несильно, но уверенно постучал посохом в дверь. Долго ждать не пришлось – дверь с протяжным скрипом открылась, и на пороге появилась дородная тетка в простом крестьянском платье и засаленном фартуке со следами свежей муки. Похоже, ее только что оторвали от процесса приготовления ужина. Неприязненно оглядев гостей, женщина с плохо скрытым неудовольствием спросила:

– Чего надо?

– Позови хозяина, женщина. Говорить с ним буду! – В голосе Одина прорезались спесивые нотки. Ну, точь–в–точь мелкий чиновник при сборе податей…

– Ан нету хозяина, – буркнула женщина. – В поле они, работают. Я за него.

– Женщина, мне нужна еда, – не обращая внимания на неприветливость хозяйки, продолжил Один. – Нужно место, где переночевать. Помыться хочу. И то и другое для меня и моей сестры. Мне первому. Плачу монетой. Есть медь, есть серебро. Если цена устроит – куплю какие–нибудь тряпки для сестры. Не очень дорого, но все должно быть чистое и крепкое. Неряха она у меня, не умеет за своей одеждой следить. То испачкает, то вообще порвет.

– Вообще–то мы постояльцев не принимаем, да и с едой у нас туго…

– Я плачу деньги, женщина. Полновесное серебро. Если у тебя нет требуемого – найду другого хозяина. Твой дом не единственный в деревне, а деньги нужны всем. Мне идти дальше?

– Погоди, путник, – наконец–то осознав свою выгоду, залебезила женщина. – Я же не сказала, что мы не можем ничего найти – просто мы никогда не принимали постояльцев. Но у нас есть сарай с сеном, на котором можно спать – одеяла я дам. И приготовить ужин тоже могу – есть и мясо, и крупа. Воду тоже можно нагреть.

– Твое предложение мне подходит, женщина. Я согласен переночевать в амбаре на твоем сене, если мне дадут одеяла – не люблю, когда сено колется. И подушки не забудь. Для сестры моей тоже что–нибудь сооруди. Это можно сделать прямо сейчас – я устал. А пока я буду отдыхать, ты можешь нагреть мне воды для омовения и приготовить ужин.

– А деньги?

– Деньги вот, – мужчина полез к себе за пазуху, достал небольшой кожаный кошелек и, развязав его, вытащил две серебряные монеты, – этого хватит и на ночлег, и на ужин, и на одежду для моей сестры. Но получишь их потом, если вода будет горячей, ужин – сытным, а одежда не окажется похожей на то тряпье, что одето на ней сейчас …

Хозяйка, с которой при виде денег произошла поразительная метаморфоза, быстро отвела постояльцев к сараю, после чего сбегала в дом, вынесла оттуда несколько одеял, сдернутых, по–видимому, прямо с собственной кровати, и расстелила их на сене, затараторив:

– Вот, господин, можете пока отдохнуть, а я сейчас нагрею воду и приготовлю вам ужин. Потом и с одеждой что–нибудь сообразим!

Затем хозяйка убежала в дом, а Лита, с комфортом устроившись на одном из одеял, наброшенных прямо на стог разворошенного сена, и вытянув уставшие, гудящие от долгой дороги ноги, с плохо скрываемым сарказмом спросила:

– Один, а ты, случайно, рабовладельцем никогда не был?

– Не доводилось пока. А что, предлагаешь попробовать?

– Нет, не предлагаю. Просто, пока ты договаривался об ужине и ночлеге, я чувствовала себя чуть ли не твоей вещью.

– Так и должно быть. Заметь – тебе не только не задали ни одного вопроса, но даже не обратили на тебя внимания. На слуг вообще редко обращают внимание – такова людская психология. Причем чем больше внимания обращено ко мне, тем менее заметной будешь казаться ты. Когда мы завтра отсюда уйдем, хозяйка отлично запомнит меня, а о тебе, скорее всего, даже не вспомнит. И не запомнит ни твоего лица, ни твоей одежды.

– И все равно это как–то не очень приятно.

– А никто и не говорит, что когда к тебе относятся как к какой–нибудь вещи, да еще и второго сорта – это должно быть приятно. Однако ради маскировки придется потерпеть. Кстати, вот и наш ужин идет…

И действительно, пока путники разговаривали, хозяйка успела приготовить для них ужин и сейчас несла его в корзинке. Подойдя к сараю, женщина открыла дверь и под строгим взглядом мужчины, смущаясь, расстелила прямо на земле отрез ткани, поставив на него небольшой котелок, накрытый двумя тарелками, которые тут же сняла и поставила рядом. Проделав эти нехитрые манипуляции, хозяйка взяла ложку и наложила из котелка в каждую тарелку по хорошей порции рассыпчатой ароматной каши с кусками копченого мяса, обильно сдобренной маслом. Оставив одну ложку в тарелке, женщина достала из корзинки вторую ложку, а также четверть каравая хлеба, две кружки и кувшин с молоком. Посчитав, что сделала достаточно, она убрала котелок обратно в корзинку и сказала: