Валерий Теоли - Сандэр - Ловец духов. Убийца шаманов. Владыка теней

– А я перекушу, – с веселой злостью заявил я. – И тебе советую. Наберемся сил перед следующим рывком.

– О чем ты говоришь! – голос у Лильки срывался. – Каким рывком? Нам некуда идти! Нас никто не спасал! Мы умрем!

– Не драматизируй. – Перочинный нож легко разрезал консервную банку с тушенкой. – Развилку шахты помнишь? То-то же. Передохнем и полезем обратно. Лиль, расслабься. Было бы из-за чего переживать! Мы обязательно выберемся. Не найдется выхода – сами пробьем. Разберем стену по камешкам и выберемся. Обещаю. Бутерброд с мясом будешь?

Сестренка есть наотрез отказалась, однако плакать перестала.

Покончив с трапезой, я оставил консервную банку у колодца. Представляю лица археологов, нашедших жестянку в средневековой гробнице. Сенсация! Консервы изобрели наши предки тысячу лет назад!

До условно «вентиляционного» отверстия высоко, поэтому Лилька вскарабкалась мне на плечи. Дотянулась и, подталкиваемая мною снизу, забралась в шахту. Сестренка отползла, о чем сообщила спустя минуту. Я с разгону подпрыгнул, подтянулся и ввалился внутрь каменной трубы.

Подъем, по-моему, отнял на порядок больше времени и усилий, нежели спуск в погребальный зал. Мы чаще останавливались, отдыхали. Иногда сестра окликала меня, спрашивая о том, сколько еще ползти, мы перебрасывались односложными фразами. Говорить мне не хотелось – устал слишком. Переход изматывал колоссально. Вскоре все предположения и планы спасения вытеснило из головы желание побыстрее достичь главного тоннеля.

Утомительный переход завершился нашим облегченным вздохом. Мы встали на четвереньки, разминая затекшие конечности, сестренка изобразила подобие скрюченного двуногого динозавра. После короткой передышки, измученные, двинулись по второй трубе наверх. Крутой подъем вынуждал страховаться, упираясь ногами и руками о стенки лаза. Возвращение из погребального зала казалось нам сущим мучением, путешествие же по этому ответвлению обратилось кошмаром. Единственное утешение – в исчезновении чувства холода. Нам стало жарко и душно. Едкий пот заливал глаза, струился по телу, отчего футболка прилипла к коже. Бывало, шахта устремлялась вверх почти под прямым углом, и тогда, сдирая колени и стирая одежду вместе с кожей на спинах, приходилось карабкаться до следующего поворота. Границы реальности растворялись в мечущемся луче света и разливающейся по каждой мышце тяжести. Будто бы видишь ужасный сон и никак не можешь проснуться. На одной из остановок Лилька поделилась опасением, что происходящее ей снится. Ей казалось, она на самом деле спит дома, в нашей квартире. Я убеждал ее в обратном, в качестве доказательства собственной правоты приводя боль. Спящий не чувствует боли, а у меня ломит кости, саднит мускулы. Плюс ко всему руки и ноги от перенапряжения дрожали.

Неожиданность поджидала нас за поворотом.

Тупик, возникший передо мною, хоронил надежды на спасение. Каменные блоки сантиметров по тридцать.

– Саша, чего там?

Я молча таращился на преграду, самую несправедливую и обидную в жизни, и не хотел верить, что умру с сестренкой здесь, в неизвестном замурованном склепе. Лилька повторила вопрос, сопроводив его тычком. Мол, чего молчишь?

Нет, мы выживем. Будет нужно – зубами разгрызу путь к спасению. Пусть стены толсты, все равно они ограничены. Запасусь терпением, распределю пищу и воду на мизерные порции, дабы хватило подольше, и проскребу дыру в стене. Разрушу ее к чертям собачьим!

– Подожди, Лиль, – лезвие перочинного ножа прочертило глубокую борозду во влажном растворе меж камней, из-под клинка посыпался песок.

Действует! Отсыревший раствор поддается, не то что в склепе.

Последующие минут десять пролетели в долблении кладки. Сестренка притихла, сообразив, чем занимается старший брат. Неохотно каменный блок освобождался от скрепляющего его с соседними камнями раствора. Я вычищал песок, глину, расширяя щели, пока лезвие не стало без помех ходить в прорехах. Тогда, аккуратно поддев ножом краешек камня, принялся расшатывать его. Миллиметр за миллиметром каменюка выдвигалась из стены.

– Лиль, подвинься, пожалуйста, – попросил я, отползая.

Каменный блок гулко вывалился, образовав прямоугольное отверстие, сквозь которое повеяло прохладным воздухом. Запахло прелой листвой, гнилью и озоном. Вырвавшийся из нашего лаза луч наткнулся на копию шахтной стенки. Те же белесые соленые камни, та же теснота вентиляционного хода, и только циркулирующий воздух доказывал, что за перегородкой совсем другая шахта. Там нет мертвенной затхлости склепа, там гуляет ветер. Там жизнь.