Ярослав Гжендович - Владыка Ледяного Сада. Конец пути

На фоне разворачивается еще одно голо, огромное, как в мультиплексе, и распадается на отдельные картинки, на которых видна тварь, размахивающая мечом, орущая, облаченная в шкуры. И кричащие люди, брызги крови, агония. Пиксельная, подрагивающая картинка с окровавленными трупами на земле. Мутные глаза, ощеренные зубы, мухи на щеках. Трупы, изрубленные жестокими ударами; обломки костей торчат из разверстых тел, дикое лицо убийцы перемазано чужой кровью.

Мое лицо.

Реальность принимается мерцать, словно стробоскоп, а потом возвращается.

Прозрачная тень прокурора обретает резкость, перестает быть стеклоподобным голографическим призраком и движется в мою сторону, с каждым шагом обретая плоть, и я вижу, что это ван Дикен. С этим вот безумным продолговатым лицом и встопорщенными темными волосами. В руке его меч, которым он указывает на аквариум со мной.

Мой меч.

– Я утверждаю и, как подтверждено социологическими исследованиями, я говорю от имени всей прогрессивной части популяции, что никогда еще человечество не видывало худшего преступника, хотя в истории легко сыщется длинная череда мужских чудовищ. И никогда, даже обсуждай мы это месяцами, не найдем подходящего наказания, в котором была бы пусть видимость справедливости. Мы лишь можем исполнить пожелания участников нашего прямого эфира. Пусть он станцует с огнем!

– Пусть станцует с огнем! – скандирует толпа на Пикадилли Серкус.

– Пусть станцует с огнем! – кричат на Синтагма Сквайр.

Огромная голограмма начинает мигать новыми картинками с кричащими головами, лесом воздетых кулаков, горящими куклами с наклеенными на тряпичные головки моими фото.

– Пусть танцует с огнем!

Сентрал Парк. Елисейские Поля. Красная площадь, площадь Небесного Спокойствия, стадион Гайдук-Сплит. Колизей. Унтер-ден-Линден.

– Пусть танцует с огнем!

Поле активируется, пронзает вибрациями мой хребет, пришпиливая меня к креслу, которое вдруг раскладывается, становится вертикальной доской, подлокотники раздвигаются в стороны, присасывая браслеты. Кресло поднимается вместе со мной. Крыша зала расходится, открывая синее небо, а мой кол страданий выстреливает, возносясь, будто лифт, сквозь этажи строения до самой крыши. На большую площадку для гравиптеров, где дует ветер и отворяется лазурная сфера небес.

Где ждут мои родители, стоя на коленях с клинками у горла, скованные грубыми цепями кузнечной работы, окруженные воинами с железом в руках, в шлемах с наглазниками, похожими на очки.

И Дейрдре Маллиган с большим кувшином, тщательно закупоренным свинцовой пробкой, уплотненной воском.

– Угадай, любимый, что у меня для тебя есть, – говорит Дейрдре и вытягивает пробку, освобождая резкий запах драконьего масла.

Дроны тельнета окружают нас роем, делая наплывы, когда Дейрдре приближает губы к моему уху.

– Я была тебе верна, сукин ты сын, – шепчет и поднимает кувшин над моей головой.

Реальность охватывает огонь.

Горит, словно старинная целлулоидная пленка, огонь выжирает в ней овальные дыры, реальность капает огненными каплями, оставляя дыры, за которыми лишь белизна.

И знакомая мне поляна, окруженная белым шумом, где Цифраль прижимает мою голову к упругой груди, как к мячикам, наполненным теплой водой.

Теперь – реальность.

Наверное.

Секунду-другую я давлюсь криком, собственным спазматическим дыханием, и позволяю прижимать себя к силиконовой груди.

– Я могу отменить это воспоминание.

– Воспоминание?.. Я стоял перед судом… На Земле…

– Ты стоял перед судом, твой отец плевал тебе в лицо, дети сменили фамилию, ты видел, как пылает твой дом, а в реальности ты лежал со своими людьми в тумане за перевалом Каменных Клыков. Но воспоминания остались, и мы должны что-то с ними делать. Хочешь ли выбросить их в корзину? Разместить на нулевом уровне? Запечатать и закрыть в подсознании?

– Меня всегда раздражала необходимость выбирать между крайними опциями. Я не хочу постоянно иметь их перед глазами, но хочу сохранить к ним доступ на случай чего. Есть у тебя опция «только для чтения»?

– Могу изменить их статус на воспоминания из кошмарного сна. Будут слегка смазаны, без эмоционального слоя. Без запахов, звуков и подробностей.

– Сохрани. Я должен знать, как из этого выходить. Снова придется пройти Каменные Клыки. И я пока не понимаю, что там случилось.

– Оно интерактивно. Отпугивающий механизм, который использует эмоциональную структуру. Но предназначен он для мозгов аборигенов. Структуры функционально схожи, но не совместимы. Картинки начали сыпаться, а миры – смешиваться. Сделались алогичными, и в результате система зависла.