Александр Санфиров - Лыжник

Он набирал девчонок в группу лыжниц из вторых – четвертых классов. Первое время малышки смотрели на своего тренера с опасливой осторожностью. Однако за прошедшие годы он не дал им повода разочароваться в себе, наоборот, мужественность и харизма бывшего офицера, успевшего повоевать, били ключом, вкупе с обаятельностью, и девичья настороженность начала переходить в обожание.

Пока его обожали пятиклассницы, Петр Александрович чувствовал себя вполне уверенно. Но время шло, девочки взрослели, и обожание девятиклассниц и десятиклассниц уже напрягало. Приходилось отказываться от некоторых вещей. Есть большая разница в том, чтобы погладить по голове сопливую девчушку, а не созревающую девицу, или, более того, слегка шлепнуть ее по попке.

Петр Александрович прекрасно знал, что в определенном возрасте у детей и подростков авторитет тренера намного выше родительского, поэтому старался быть осторожным в высказываниях и тем более в делах.

Однако с взрослеющими нимфетками вести себя рассудительно становилось с каждым днем труднее. Они пользовались любым случаем, чтобы испытывать на тренере свои чары, ведь сверстники в этом соревновании по сравнению с ним были лузерами.

А тренер просто не понимал, как с этим справляться. С 1944 года, когда его, восемнадцатилетнего юнца, призвали в армию, он постоянно находился в мужском коллективе. Потом, после войны, учился в военном вузе, где также не было девушек. Каким-то чудом он ухитрился жениться на своей однокласснице и родить сына. До того как стать семьянином, его общение с женским полом ограничивалось редкими посещениями ресторанов, где он при удаче знакомился с официанткой.

Может, если бы Петр Александрович воспитывал дочку, ему было бы проще общаться со своими ученицами, но, увы, дочек в его семье не было.

В будущем, когда его воспитанницы станут немного старше, он не выдержит испытания красоты и молодости одной из них и уйдет из семьи, но до этого момента оставалось еще несколько лет.

Вот и сейчас он поймал себя на том, что с удовольствием растирает лыжи для хорошенькой ученицы, а та стоит рядом и умильно заглядывает ему в глаза.

«Петя, держи себя в руках!» – посоветовал он сам себе, стараясь не смотреть на округлую девичью попку, туго обтянутую спортивными брюками.

В этот момент спасительным кругом послужил голос директора школы:

– Петр Александрович, будьте добры, загляните ко мне на минутку. – Леонид Сергеевич, выглянув из-за двери кабинета, приглашающе махнул рукой.

Петров с облегчением, передав в руки девушке лыжную мазь, направился в кабинет директора.

– Присаживайся, товарищ майор, – предложил Леонид Сергеевич вошедшему тренеру.

– Что так официально, товарищ полковник? – сразу насторожился Петров.

Волей судьбы два офицера, еще недавно служившие в штабе Северного военного округа, снова работали практически в том же тандеме. В штабе майор Петров служил заместителем начальника физподготовки СВО, а полковник Харитонов – замом по политической части.

Они служили бы дальше, если бы не желание Никиты Сергеевича Хрущева провести сокращение армии. Оба они, на свое счастье, окончили институт, что позволило им, в отличие от тысяч других офицеров, без проблем устроиться в системе народного образования.

В принципе, для них почти ничего не изменилось, Петров занимался той же физподготовкой, только не с солдатами и офицерами, а с детьми. А Харитонов преподавал теперь обществоведение и руководил женским педагогическим коллективом, то есть банкой с паучихами, а это гораздо сложней, чем разъяснять политику партии и правительства солдатам, старшинам и офицерам.

– Послушай, Петр Александрович, мне кажется, что тебе надо серьезно поговорить с сыном, – сразу приступил к делу Леонид Сергеевич.

– А в чем проблемы? – нахмурился Петров.

– Сегодня твой отпрыск избил своего одноклассника, притом в вестибюле, при полном стечении народа.

– Да ты что? Серьезно? – воскликнул довольным голосом Петр Александрович. Морщины на его лбу исчезли. – Мой Сашка избил одноклассника? Не может быть!

– Ты что думаешь, я вру? – оскорбился Харитонов. – Твой сынок избил Филимонова Сергея, а когда я его вызвал, вел себя отвратительно. Этот Филимонов сам не подарок, но так же нельзя. Ушли бы за школу, там бы и колотили друг дружку.

Однако Петр Александрович его не слушал. Подняв глаза к потолку, он шептал:

– Филимонов, Филимонов, ага, вспомнил! – Он вдруг вскочил со стула и несколько раз хлопнул себя по коленкам. – Ну, Сашкец, вот молодца! – воскликнул он в полном восторге. На его лице нарисовалась счастливая улыбка.