Зоя Карпова - Алый закат в Лейкхерсте

Автор не мог пройти мимо киберпанка и ЛитРПГ. Колония землян в рассказе «Великий администратор» обживает планету Дзетта. Однажды прерывается тахионно-тунельная связь с родиной. Но почему? Во главе с любимым Админом племя прогов-и-компов ищет первопричину. Читатель тоже может узнать об этом, присоединившись к приключениям прогов-и-компов, происходящих в Четырёх Реальностях.

«Белые дыры» Истории оставили потомкам землян много загадок. Почему бы не попытаться их разгадать, не провести собственное расследование, хотя бы и через века? Пытливому уму и любознательному читателю посвящаются рассказы о Древнем Египте: «Под созвездием Льва», «Вольный каменщик» и «Последние жрецы Храма Науки». До нас дошли древние папирусы и глиняные таблички, написанные клинописью или иероглифическим письмом. Что хотели сказать древние египтяне отдаленным потомкам? О тех, кто после утраты Александрийской библиотеки старался из глубины веков передать уникальные знания будущей цивилизации, этот последний рассказ.

«Белые дыры» Истории на этом не кончаются. Рассказ «Алый закат в Лейкхерсте» не обходит вниманием катастрофу воздушного «Титаника» – цеппелина «Гинденбург», совершавшего в 30-х годах трансатлантический рейс из Германии в США. Но наши люди из СССР, сотрудники Пулковской обсерватории, как и положено, оказываются в нужное время в нужном месте. С кораблями и героями, затерянными во времени, можно познакомиться в рассказе «Летучий голландец». Романтическая история двух влюбленных сердец, плывущих к мысу Доброй Надежды на фрегате «Мари Роз», не оставит никого равнодушным. И завершает сборник педагогическая сказка «Тридесятый экзамен» на извечную тему невыученных уроков.

В качестве примечания могу сказать, что используемые цитаты, сопровождаются ссылками на источники и авторов. А там, где необходимо, прилагается словарь терминов.

Дорогой друг, от всей души желаю тебе полноценного отдыха от забот, приятного чтения и хорошего настроения!

С уважением, Автор

Он подкрался к ней сзади и внезапно налетел, словно ураган, а потом схватил порывисто и страстно, нырнул под белую податливую ткань, бесстыдно лаская обнажённое тело. Она застонала под натиском его чувств и отдалась на волю стихии. Он рычал и молил о пощаде, она рыдала и смеялась в его объятиях. Наконец, он сделал глубокий вдох-выдох и ещё один лёгкий выдох, тогда её белые одеяния судорожно затрепетали и выгнулись пузатой буквой «D». Ветер, грот-мачта и тугие паруса слились в полном экстазе, и произошло чудо – фрегат почувствовал прилив сил и весело лёг на курс к мысу Доброй Надежды.

Из каюты второго класса на палубу вышла молодая особа. Худощавая, выше среднего роста, аккуратно причёсанная и с подчеркнуто хорошими манерами, Лили Гретхен производила на окружающих приятное впечатление. Спокойное и почти величественное достоинство говорило о натуре благородной и набожной, столько одухотворенности и чистоты было в больших серо-голубых глазах Лили. Рыжие веснушки, едва заметные на овальном мраморно-бледном лице, особенно в пасмурную погоду, ничуть не портили её, но придавали, скорее, живости и национального немецкого колорита. Высокий лоб, обрамлённый вьющимися медно-рыжими волосами, греческий прямой носик и дугообразные негустые брови вкупе с поджатыми губами придавали её образу очарование богини Фемиды – строгой, но справедливой. Конечно же, пассажиры уважаемого возраста и семейные пары понимали: двадцатидвухлетней девушке, которая все ещё смотрит на мир непосредственно и с детским любопытством, давно пора бы выйти замуж.

Лили Гретхен подошла к бортику качающегося на пятибалльных волнах судна и, перегнувшись через перила, отправила за борт содержимое желудка. Спазмы душили Лили недолго, ибо она с утра практически ничего не ела, только пила тёплую воду с лимонной кислотой. Девушка выпрямилась и полной грудью вдохнула солёный морской воздух. «Инфлюэнца и морская качка в придачу, что может быть хуже такого сочетания»? – подумалось ей. Затем она вытерла рот платком, нащупала в кармане широкой юбки конфетку и, развернув фантик, сунула малиновый леденец за щеку. Через несколько мгновений, почувствовав облегчение, Лили опустилась в добротно прикреплённое к палубе плетёное кресло, закинув ногу за ногу, и расслабилась. Шторм затихал, болтанка судна улеглась.

У неё было мерзкое настроение и такое же гадкое ощущение от того, что болело горло, ныли уши. Мучивший ночью сильный жар спал, однако утром опять поднялась температура, невысокая, но противная субфебрильная. Корабельный врач измерял теплоту тела Лили странным термоскопом времён Фердинанда II, похожим на маленького лягушонка. Он считал подъём температуры положительным признаком сравнительно хорошего иммунитета. Якобы таким образом организм активно боролся с контагиями, вызвавшими эту инфлюэнцу. Но Лили могла согласиться с этим лишь отчасти, рассуждая иначе: «Если бы иммунитет действительно был «хорошим», то я не заболела бы вовсе. Доктор, наверное, думает, что, изъясняясь медицинскими словечками, он скорее вылечит пациента? Да за время болезни раньше я преуспею в латыни». Гнев, всё сильнее нарастающий изнутри с каждым приступом, ослабил железную хватку, разжав острые когти, и жертва обессилено отдалась посильному занятию – созерцанию зрелища за бортом фрегата.