Дмитрий Старицкий - Фебус. Ловец человеков

– О, мой прекрасный эмир, – ответил мне старик, – это для вас – франков, те воды – Океан, а для нас они – Море Мрака. Действительно, говорят, что удачливый капудан может за этими водами обогатиться несметно, коли отыщет в них растущую из вод гору Гиверс, в которой спрятан волшебный султанат; дома в нем выстроены из золотых кирпичей, заборы сделаны из серебряных слитков, а дороги выложены железной брусчаткой. Там даже песок пляжей – серебряный. Жители там не особо гостеприимны, но если «крокодилу моря» удастся по-хорошему договориться с местными обитателями и их султаном, то дождавшись противоположного благоприятного ветра, при поддержке фатума его корабль благополучно вернется домой, а его экипаж до конца жизни ни в чем не будет нуждаться. Серебряный песок пляжей там считается как ничей. Но с большей вероятностью они там и погибнут все, потому как Море Мрака не только холодное, но и очень грозное своими свирепыми штормами и жуткими морскими тварями. Кисмет. Я слышал всего про один такой случай, чтобы ушедший на запад корабль вернулся назад в Магриб с грузом серебра. И то было это лет двести назад, если не больше.

– Давно и неправда, – съехидничал я.

– Истину говорите, мой прекрасный эмир, – поддержал меня капудан. – Столько баек, сколько расскажет моряк, не сочинит ни один поэт. У поэта просто фантазии не хватит. Это же не новый эпитет для восхваления правителя сочинить.

– Что, есть примеры? – поднял я бровь.

– Как не быть… – захихикал он по-стариковски ехидно. – Вы, наверное, не знаете, но есть записки одного морехода по имени Синдбад, написанные давным-давно в Индии. Там такое наворочено, такие страсти, что кровь в жилах стынет, когда читаешь, а на самом деле страшнее пиратов ничего в тех водах южных нет. Пираты там действительно свирепые – что правда, то правда.

– Это какой Синдбад-мореход? – переспросил я. – Из «Тысячи и одной ночи» или другой?

– Вы знакомы с этой книгой волшебных сказок, мой эмир?

– Читал как-то в детстве, – обошел я возникший острый угол. – Очень толстая книга про говорливую Шехерезаду, которая вместо того чтобы ублажать султана как женщина, по ушам ему три года ездила, но так и не дала.

– Интересная трактовка, – откликнулся капудан, – никогда не слышал такой.

И заразительно рассмеялся. А отсмеявшись, передвинул камни на доске, развел руки и добавил:

– С вас восемь су, ваше высочество.

На доске меня опять наголову разбили в нарды. В который раз. Как ему это удается, просто не представляю. Мечем же одни и те же камни по очереди…

– Кофе? – участливо предложил капудан.

Я охотно кивнул в подтверждение заказа.

– Кстати, насколько я помню эту книгу, ваше высочество, Шехерезада, пока рассказывала султану свои сказки, родила троих детей. – Капудан посмотрел на меня несколько с высоты своей образованности.

– М-да… – не нашелся я сразу, что ответить. – А там точно сказано, что она рожала от султана?

– Этого я не помню, – засмеялся Хоттабыч. – Но судя по тому, что султан время от времени порывался ее казнить, может, и не от него, – развел капудан руками.

Тут засмеялись все, кто присутствовал на обеде.

А потом, поддерживаемая в воображении восточными картинками с прекрасной Шехерезадой в полупрозрачных одеяниях, во мне проснулась похотливая страсть, и я отправился насыщать ее в сосредоточие чести девицы Элен.

Так что знакомиться с освобожденными пленниками я вышел почти перед самым закатом. Нашел их всех на баке веселыми, увлеченными поглощением бретонской ветчины с белым хлебом, но с бо́льшим удовольствием отдающими предпочтение грушевому сидру.

– Бог в помощь, – только и нашелся что сказать, видя такое усердие в чревоугодии.

– Присоединяйтесь к нам, – предложил старший кастилец после паузы, во время которой он усиленно прожевывал то, что раньше запихал в рот.

Я не стал отказываться от сидра, который мне с готовностью нацедил Микал. Сел на бухту просмоленного каната, отпил глоток и, обратившись к бывшим пленникам, прояснил свою позицию:

– Меня зовут, как вы все уже знаете от моих людей, дон Франциск, принципе де Виана, инфант наваррский. У вашего освобождения есть одно обременение: вы должны оборонять эту галеру в случае нападения на нее. Кто бы ни напал. И на этом все ваши долги ко мне закончатся в Сантандере, где все мы сойдем с корабля. А теперь я хотел бы узнать ваши имена.

Старший кастилец, дико обросший седым волосом не только на голове, но и на груди, встав, произнес, указывая рукой на младшего: