Дмитрий Старицкий - Фебус. Ловец человеков

– Думаю, это пройдет, сир; со скрипом, но пройдет, хотя они и будут настаивать, что это ваши миллиты, вам их и кормить.

– Ответим: кто не хочет кормить свою армию – будет кормить чужую. И что в случае осады гарнизон будет оборонять город вместе с горожанами.

– Отлично сказано, сир. Можно я буду употреблять эту фразу при случае? – И легист повторил, смакуя слова голосом: – Кто не хочет кормить свою армию – будет кормить чужую. Белиссимо!

– Конечно, доктор, повторяйте сколько хотите. Меня интересует главное. Официально… Юридически… Город мой по статусу?

– Именно так, сир. Вы сюзерен Байонны, как виконт Беарна.

– Даже так? Объясните, почему не рея Наварры?

– Тут, сир, смысл в том, что в Наварре есть ко́ртесы, которые вас ограничивают, как монарха, особенно в налогах и законодательстве. А в Беарне вы полноправный независимый сеньор и источник права.

Умеет крючкотвор порадовать четкой формулировкой, ничего не скажешь. Уважаю.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – покатал я слова по языку. – Тогда следующей вашей целью, доктор, будет Дакс.

– Всегда рад служить вашему величеству. – С этими словами легист отвесил мне глубокий поклон.

Надо же, по поводу Дакса, который фактически принадлежит семье д’Альбре, даже глазом не моргнул, настолько он в себе уверен.

– Вы еще не назвали мне ваш гонорар в этой сделке… – упер я указательный палец в грудь легисту, а сам с грустью подумал, что денег у меня может и не хватить, такой-то акуле…

– Не беспокойтесь, сир, за мои услуги мне заплатит город. Они считают, что так вернее.

– А как на самом деле?

– А на самом деле, сир, города должны стать самыми надежными вашими союзниками против своевольных феодалов.

– Теперь вы, доктор, сказали историческую фразу. Кстати, что там с церковной властью?

– Она подчинена архиепископу Гаскони. Но думается мне, что ваш дядя – кардинал, мог бы этот диоцез взять под себя, но это уже торг с папской курией в Риме. Тут я не силен.

– Ну что ж… Можно выходить на торжественные посиделки по поводу обретения городских вольностей путем отдачи себя под сюзеренитет другому монарху.

– И еще, сир, они хотят третью ярмарку в году.

– Пятую часть дохода с ярмарки – мне, и могут проводить ее уже на Рождество.

Повернулся к писцу, который все скромно конспектировал, стоя за конторкой:

– Бхутто, вызови мне Филиппа с короной и цепью.

Как только Бхутто вышел за дверь, я тихо спросил легиста:

– И это все, что можно было вытрясти с этих жирных буржуа?

– Сир, при желании можно было вытрясти с Байонны и в три раза больше денег, только зачем? – так же тихо ответил мне легист. – Я так понимаю, что вы предпочитаете овец ежегодно стричь, чем один раз содрать с них шерсть вместе со шкурой. Они также должны считать, что от этой сделки выиграли больше, чем вы, сир, и хвалиться этим по городу, иначе их горожане не поймут. Те также хотят выгод, хотя бы мнимых. И как вы, патриции тоже не будут распространяться, что истинные их цели лежат совсем в другой плоскости. Впрочем, можно добавить тезис о том, что вы вправе потребовать с города внеочередной заем, в случае войны, к примеру.

– Оформляй.

Тут появился Филипп, и за ним – Бхутто.

На меня торжественно надели цепь и корону. Вот только в руках скипетра не хватает. Руки деть некуда.

Вздохнув, я выразился в никуда:

– В путь так в путь – сказал кабальеро своему коню, падая в пропасть.

Операция по отжатию города Байонны от короны франков вошла в свою заключительную стадию, в которой все зависело уже только от меня. От того, насколько я сумею понравиться этим хитрым и жадным буржуям, которые всегда себе на уме и с фигой в кармане. Показаться им покладистым и закулисно управляемым. Пацаном неопытным, которого не грех и вокруг пальца обвести. Рыцарственным подростком, для которого главное – игра в солдатики, а не торговля и экономика.

Бескровным рейдерским захватом Байонны я отрезал себе все пути к отступлению.

Этим деянием я объявлял Пауку феодальную войну, и назад уже пути не будет.

Кровь прольется обязательно, только немного позже. Когда до всех дойдет, что именно случилось в замке Дьюртубие золотой осенью тысяча четыреста восемьдесят первого года от воплощения Господа нашего на земле. Где мантия заменила шпагу.

Ой, мля… что будет?

Что будет, то и будет. Всяко лучше, чем тупо ждать, когда тебя отравят.

До чего мне эти посиделки с байоннскими патрициями напоминают старые советские партсобрания или скорее – заседания партхозактива. Черный с белым не берите, «да» и «нет» не говорите… Ритуал значит больше, чем его содержание. Речи сплошь хвалебные, про то, какой я красивый и как при моем сюзеренитете заживет хорошо и счастливо город Байонна.