Михаил Булыух - Марш анонимов. Книга 1. Крестопереносец

В то время все церковное начальство на Руси назначалось исключительно Константинополем. Ехать в эти медвежьи углы особо никто не рвался, и Кондратия с удовольствием отпустили.

В самом Новгороде уже был Архиепископ, и, подумав немного, помолясь, он назначил приехавшего тридцатитрехлетнего Константина епископом подведомственного Бежецка.

С тех пор прошло уже пятнадцать лет, Архиепископу стукнуло семьдесят, стал он немощен, разумом небыстр, и почти всеми делами епархии заведовал отец Кондратий. Хотя номинально он числился все еще рядовым епископом заштатной Пятины.

Вкратце – все. Кому интересны подробности – вики в помощь.

…

За столом в большом светлом доме старосты сидели четверо.

Сам староста Боромир, посадник Володимир Ярович, отец Константин и еще один человек.

Первые трое неспешно закусывали, вспоминая голопузое детство, и будто не замечали четвертого. Тот, прихлебывая из высокого кубка квас, ухмылялся в усы и молчал.

– Боромир, ну ты даешь. Третий Прибывший за год… Намазано у тебя чем-то что ли?

– Да что, Ярович, виноват я? Они же сами…

– Да никто тебя не винит, успокойся. Просто во всех прочих погостах да волостях, дай то бог, пятеро за пятнадцать лет. А у тебя…

– Может чуют они, что Боромир наш погуливал-пошаливал по молодости? Вот и тянутся к душе родственной. Все же как один – разбойники, – улыбнулся епископ.

– Ну, хватил ты, Кондратий… А ну, да, да… Отец Кондратий, конечно, отец… Ну, никак не могу привыкнуть, что отец меня на два года младше и буцкал я отца в детстве почем зря! – и посадник с епископом рассмеялись. – То, что было – быльем поросло. Никто не помнит ужо Борьку-Сажень. Нету Сажени, был, да весь вышел… А есть на его месте уважаемый староста Боромир. Преданный и честный. Верно я говорю?

– Вернее не бывает, – широко улыбнулся староста, и появилось в его лице что-то такое… Хищно-хитро-веселое. – Но где клад, все равно не скажу. Да и нету никакого клада.

– Ну ты, жучара, ну жучара!!! Доиграешься у меня, додразнишься! – Володимир шутливо погрозил старшему товарищу по детским играм пальцем. – Вот сведу в пыточную…

– Да нету у тебя пыточной.

– Специально для тебя построю и сведу. Выдам палачу перышко…

– Ты, Ярович, того… Не шути так. Я с детства щекотки боюсь, знаешь ведь. Кнута, клещей не боюсь, а про перышко… бррр… даже не говори.

В дубовую дверь застучали.

– Заходите! – крикнул хозяин. – Привели?

– Привели, привели… Ой… Мое почтение, посадник. Батюшка, благослови…

– Благословляю на дела добрые и жизнь по-божески, – перекрестил троих вошедших мужичков епископ. – А где гость-то?

– На дворе мнется, зайти боится.

– А чего боится? Били?

– Да как можно, юродивого немца-то!

– Отколь думаете, что немец?

– Да лопочет чего-то, бубнит, гудит, будто немой, безъязыкий. Немец и есть.

– Боромир, ты же говорил на латыни он разговаривает?

– Да я чего? Я ихнее бормотание не разумею. Так, попадались по молодости… кхммм… Неважно.

– Ну ладно, – хлопнул в ладоши посадник. – Го посмотрим.

– Чего посмотрим? – спросил Боромир.

– А, да не обращай внимания, – махнул рукой епископ. – Вечно этот… ммм… раб божий какие-то словечки вставляет. И где берет-то, где нахватался…

– Не придирайтесь. Пойдемте Прибывшего смотреть.

И трое друзей вышли. А четвертый, так и не проронивший за все время ни слова, остался. Посидел минутку, сгрыз пряник, запил ядреным квасом, уменьшился до размеров мышки и спрятался за веник.

Константин за недалекую дорогу от сарая до дома старосты три раза отдыхал и десяток раз падал. Тело, будто чужое. Ноги заплетались, несильный ветерок сдувал на обочину, перешагнуть валяющуюся ветку – уже половина подвига.

В широком дворе явно чересчур зажиточного пейзана непреодолимой преградой стала лестница в четыре ступеньки, ведущая на крыльцо. Трое бородачей, видно, хотели помочь, а то и понести несчастного, но рыцарская честь не позволила Полбу принять помощь грязных пейзан. Хотя… Не таких уж и грязных. Почище большинства ноблесов будут, с удивлением и внезапной досадой отметил про себя барон. Но тут же поправился, телесно они может и чище, но ведь главное – чистота духовная, внутренняя. И тут с рыцарем-крестоносцем, воином Господним, не им тягаться. Даже и сравнивать смешно. За такое сравнение и по лбу можно. Даже нужно. Но не себе же…

Эх, найти бы местного барона да преломить копье… Только, вот незадача, копья нет, доспехов нет, коня нет… Правильной координации движений и той нет. Вот и стоял Константин, переминался с ноги на ногу, цеплялся за перильца, а даже на первую ступеньку залезть не мог. От ярости и гнева на самого себя Полбу начало трясти. Крупную, бившую тело барона дрожь любой, не знавший бесстрашного рыцаря, легко мог принять за проявление панического ужаса.