Георгий Лопатин - Царь Юрий. Защитник Руси

– Русь для булгар все равно что занесенный над шеей меч, так что они с радостью примкнут к нам, – продолжил Субэдэй.

– И сколько воинов они могут выставить, – спросил Джэбэ.

– Минимум два тумена. Но, думаю, могут выставить и все три.

– Уже пять туменов! Очень хорошо. Еще можем набрать тумен из подвластных нам половцев и призвать еще столько же из ранее покоренных земель. Итого… – Джэбэ стал загибать пальцы, вновь пересчитывая возможные силы.

Считал он не так чтобы хорошо, но сколько пальцев на руках, знал, а читать и писать вовсе не умел. Но на то есть рабы-циньцы, что посчитают, напишут и прочтут.

– Семь туменов! – наконец закончил он математические упражнения. – Это больше чем пять, но меньше чем десять, что имели бы, не разбей мы половцев, но мы все равно стопчем русов!

Субэдей кивнул, но не так чтобы уверенно. В отличие от довольно легко относящегося к жизни более молодого товарища, он ко всем делам подходил с максимальной обстоятельностью, изучая о противнике все, что только можно было изучить. Так вот царь русов – Юрий Всеволодович Объединитель из рода Рюриков, но также хорошо известный под прозвищем Песец, был для него загадкой, а загадок он не любил.

«Хотя, может, я просто приревновал его к тому, что он, в отличие от меня, понял, как использовать порох в военном деле? – самокритично подумал Субэдэй. – Но даже если и так, то это все равно говорит о его уме, а значит, его не стоит недооценивать…»

Три года, прошедшие с момента избрания Юрия Всеволодовича Объединителя на царский трон, были, пожалуй, самыми мирными в известной истории Руси, что во внутренней жизни, что на внешних пределах. Последнее удивляло особенно.

Правда, нельзя не признать, что князья не сразу смогли перестроиться на новый лад и по привычке пытались решить возникшие разногласия с соседями (как правило, связанные с «уточнением» границ своих уделов с сопредельными, кои действительно были обозначены весьма условно, хоть и старались их провести по естественным рубежам вроде рек и хребтам гор) самостоятельно силой оружия. Но подобные замятни, особенно когда начинался передел населения, то есть, как обычно, угонялся полон на свою землю, пресекались и карались жестко верховной властью.

– Для этого есть Палата князей! – напомнил им Юрий Всеволодович. – Если решение Палаты вас не устраивает, можете апеллировать ко мне. А если и мое решение вам не по вкусу, то есть Божий суд! Но! Драться будете лично, без привлечения дружин и не выставляя поединщиков. Таков закон, и вы будете его выполнять, либо я своей властью буду наказывать отступников.

Своими жизнями князья как правило дорожили, а после того, как особенно непонятливых, забивших болт на слово государево казнили отрубанием головы, стали вести жаркие баталии в Палате. Хотя и без поединков Божьего суда не обходилось, но редко, как правило, хватало решения царя. Чего он собственно и добивался, когда вводил институты власти в виде Боярской думы и Палаты князей, сбрасывая с себя мелкую рутину управления огромным государством, что будет становиться только больше, по крайней мере, так планировалось, но при этом чтобы его слово оставалось самым весомым и окончательным.

Народ вздохнул с облегчением: и без того высокий рейтинг Юрия Всеволодовича, как блаженного князя, а теперь царя, уверенно пополз вверх. Ну, не обошлось, конечно, без осторожных вбросов агентами спецслужб Юрия, что при любой удобной возможности напоминали, кому люди обязаны тишиной и спокойствием. А то память у людей на хорошее коротка, и начинают ценить достижения, только их потеряв. Так вот, до потери доводить не стоило, для чего напоминать о достигнутом, сравнивая с прошлым, и стращать, что все это можно в любой момент потерять. В общем, шла достаточно аккуратная информационная политика пополам с пропагандой. Юрий, имея понятие о том, какой это мощный ресурс власти, не собирался от него отказываться.

Священники в этом плане не отставали. Они тоже умели держать нос по ветру и после того, как из Руси были изгнаны греки, а их отечественные последователи задвинуты в совсем уж глухие скиты, тоже принялись славить государя.

Тут, правда, не обошлось без перегибов, ибо недаром сказано, что заставь дурака молиться, он и лоб расшибет, а слишком много сладкого вызывает тошноту… Вот чтобы людей не затошнило от излишне большой дозы словесной патоки в адрес государя, а значит, и раздражения на самого государя, их одергивали и начинали расследование, а не скрытый ли ты враг.