Георгий Лопатин - Царь Юрий. Защитник Руси

Он еще раз вгляделся в карту, оценивая реалистичность исполнения только что пришедшей ему в голову идеи. По всему выходило, что ничего нереального нет, особенно с учетом превосходства в вооружении.

– Подготовьте приказ моему брату Ярославу.

Царь отдал распоряжение, что тут же было отдано пилоту-курьеру. Тот, лихо взлетев, разогнавшись, сбегая с холма и набрав высоту, направился на север.

– Продолжай, князь.

– С низовьев Волги и Дона по левому и правому берегу соответственно идут, собственно, два тумена монголов. Думается мне, они хотят встретиться вот в этой узости, чтобы объединиться и отсюда уже идти единой ордой.

Юрий согласно кивнул. Вывод напрашивался сам собой.

– От Яика идут еще три тумена половцев и тех, кого монголы раньше привели под свою руку.

– Ты сказал – три?

– Да, государь. Отмечается, правда, что оснащены они плохо.

– Все равно не слабо… Итого восемьдесят тысяч против наших пятидесяти, из которых двадцать – пехота. Остается надеяться, что Ярослав не оплошает, и ему удастся хоть немного сократить число ворогов.

«Вот интересно, заметили ли монголы моих разведчиков? – подумалось Юрию Всеволодовичу. – В принципе, не могли не заметить. Тогда какие выводы сделали? Приняли ли их за каких-то духов, и не важно, добрых или злых, или поняли, что это мои люди?»

Ему сложно было адекватно оценить реакцию людей с мистическим образом мышления на данный фактор, что уже чуть не привело к неприятностям, когда пилотов на дельтапланах приняли за ангелов. Кое-где все-таки случились волнения, дескать, пришли последние дни, и Господь призывает их к себе… вплоть до случаев самосожжения.

«Лучше бы приняли за моих людей, – в итоге решил он. – Тогда они поймут, что все их передвижения четко фиксируются, а значит, любые хитрости с несколькими направлениями вторжения бессмысленны, ибо они легко парируются, и им не остается ничего другого, как собрать свою армию в единый кулак, чтобы одним ударом сокрушить противника и больше не опасаться серьезного организованного сопротивления».

Юрию было выгоднее, по крайней мере, он так считал, что лучше решить дело в одном генеральном сражении, чем биться фронтом в пару тысяч километров, рискуя где-то не удержать один из участков и допустить вторжение на территорию Руси. Не то чтобы он считал себя великим полководцем, но все же так ему было спокойнее.

На данном этапе он жил по принципу: хочешь, чтобы что-то получилось, – сделай это сам. Он даже братьям с трудом делегировал полномочия, предварительно инструктируя их до полусмерти на все случаи жизни.

Умом понимал, что это неправильно, но пока ничего не мог с собой поделать, слишком уж все серьезно. Одна ошибка – и все рухнет.

«Надо для надежности сделать так, чтобы пилоты засветились перед монголами и точно обозначили, что летают над ними не духи, а люди», – принял решение царь Юрий.

Армия вторжения двигалась медленно, очень медленно, едва ли двадцать километров в день, несмотря на минимум обоза. Главным образом скорость тормозил рельеф местности, что имел определенную пропускную способность. Горы, леса, овраги… Но главную проблему доставляли переправы через многочисленные реки. Большую часть можно было перейти вброд, но случались и такие реки, которые так просто не преодолеть, и требовалось несколько дней, чтобы одолеть препятствие, либо обходить в поиске брода, либо рубить плоты.

Великий князь новгородский Ярослав Всеволодович, получив приказ от своего брата-царя, хищно улыбнулся.

– Вот это по мне! Готовь свои погремушки, Иван, идем в поход!

На что самый младший среди братьев улыбнулся совсем уж кровожадно. Маньяк он и есть маньяк, ему бы только что-нибудь взорвать или сжечь. Он даже выглядел не совсем здорово, но оно и понятно, все-таки занимался химией, а она отнюдь не полезна из-за всяких вредных испарений…

Поскольку к войне все давно было готово, ибо готовились на все случаи жизни, то рывок армии Ярослава получился стремительным, тем более, что движение не сдерживал медлительный обоз. Все необходимое везли на ладьях по Мокше.

А торопился Ярослав потому, что он хотел прихватить булгар в момент переправы через Суру. Река эта имела извилистый рельеф, сначала она текла на юг, а потом в районе истоков Мокши и Хопра делала плавный западный поворот на сто восемьдесят градусов и дальше текла на север. Вот в этом естественном мешке, образуемом руслом, и требовалось дать бой.