Варвара Серебро - Хозяйка мертвой воды. Флакон 2. Пар, моторное масло и магия

– Дорогой, такие разговоры к добру не приводят.

– Полно, здесь все свои, – оглядел он салон машины и взгляд его остановился на Хельге. – К тому же, это просто помпезный забор и не более того.

Паромобиль инженера-изобретателя повернул к дворцовой стоянке. Там дежурил лакей в бордовой ливрее и шапочке. Увидев на машине торговый знак семьи Нейджи и самого смуглого и беловолосого конструктора, указал место, где можно поставить машину. Нейджи вышел из машины, сам придержал дверцу, выпуская из салона супругу и Хельгу.

Лекарша почувствовала некоторое волнение. Вспомнила, как в точно таком вот красивом платье была только на школьном выпускном балу. А сейчас и платье побогаче и гостьи совсем не школьники.

Изобретатель с женой и Хельга проследовали к главным воротам дворца по зеленой ковровой дорожке, которую постелили для гостей от самой стоянки. Дорожки оказалось две – вторая была от стоянки для конных экипажей. Такое разделение очень показательно указывало и на деление в обществе Раудвилля.

Конными экипажами пользовались в основном маги, которые считали творение технарей лишь блажью моды и некоторой насмешкой над магической силой. Ведь некоторые изобретения инженеров, могли наравне соперничать с тем, что сотворено было с помощью магии. Обо всем этом в двух словах пояснил Хельге Гелиот Нейджи, до того, как они выбрались из кабины паромобиля.

Хельга заметила, что маги даже в выборе одежды старались отличаться от изобретателей. Если среди последних в моде были котелки, цилиндры, пальто с остроконечными воротниками, пиджаки, фраки, брюки. У дам юбки и женские расшитые жакеты, дамские шляпки более ярких цветов, украшенные перьями и множеством всяких безделушек, а также узкие приталенные платья. Мужчины, особенно дворфы, предпочитали строгие и ровные стрижки в том числе на усах и бороде. А у магов длинные накидки и перчатки всех цветов радуги. пиджаки в пол, плащи, платья с корсетами и пышными подолами. Мужчины-маги избегали покрывать голову вообще каким-либо головным убором. Молодые мастера отращивали волосы до плеч и ниже, и растительность на лице носили лишь те, кто был уже не молод. Магов на королевский приём прибыло немного.

Две эти ковровые дорожки в конце сходились в одну. Маги и технари сдержанно приветствовали друг друга, но руки не пожимали. Только косой взгляд в сторону оппонента и сдержанное приветствие, ради соблюдения правил приличия, разговоры ни о чем – это все, в чем выражалось общение двух этих городских каст.

Далее все оказалось еще сложнее, Гелиот вытащил из портмоне два пригласительных билета, украшенные золотом и сургучной печатью. А вот у Хельги таких бумаг не оказалось. Девушка искала взглядом своего покровителя, но как назло иллюзиониста нигде не было видно. Неужели придется позориться и стоять у ворот, как попрошайка.

Гелиот заметил нервное состояние Хельги.

– София, свет очей моих, – обратился он к супруге, – не могла бы ты побыть с нашей гостьей тут еще немного, а я пока пойду на приём и может там встречу ее спутника.

– Он мне не кавалер, он мой работодатель, – целительница сделала строгое замечание. Потом прикусила губу, укорив себя за то, что так дерзко обращается к тому, кто, фигурально выражаясь, почти спас ее жизнь и честь в глазах Томаса.

Гелиот, впрочем, никак не отреагировал на резкий выпад девушки. Лишь кивнул своим спутникам, вручил ей пригласительный Софии, а сам быстрым шагом направился к воротам, где дворцовая стража сверяла пригласительные со списками гостей.

– Ты очень импульсивна, Хельга, – мягко заметила София, когда ее муж уже прошел проверку и растворился в толпе гостей. – Я, конечно, ни на что не намекаю, но господин Фалько очень хорошая партия для любой девушки. А хорошеньких девушек в Раудвилле не так и мало.

Хельга осмотрелась, в очереди стояло еще несколько довольно ярких красавиц, наверняка родившихся в хороших семьях и выдрессированных гувернантками, обученных искусству флирта и красноречию.

– София, у меня уже есть избранник. И извини конечно, но я не ищу выгодной партии для себя. Сегодня я уже убедилась, что все эти виконты и прочая знать – закостенелые снобы, не желающие принять то, что женщина может делать что-то лучше и быть в чём-то искуснее.

Хельга припомнила сегодняшнюю встречу с виконтом Августом Крайтоном; ничего не заметила кроме напыщенности, самолюбования, эгоцентризма, помноженного на его идиотскую теорию.