Оксана Лаврентьева - Любимая для монстра

Она сама не понимала, что с ней. Но ей безумно хотелось плюнуть в это красивое, несмотря на шрам, надменное лицо. И это притом, что она его безумно любила. Наверное, слово «безумие» подходило в этом случае больше всего. Ведь это же ненормально! Любить и ненавидеть одновременно!

И когда Шани уже готова была совершить этот опрометчивый поступок, он вдруг заговорил:

– Шантал, дорогая моя. То, что с тобой сейчас происходит, естественно для Заблудших. Так у нас называют ведьм, чьи души почему-то оказались в другом мире. Но не волнуйся. С каждым днём ты будешь вспоминать о своей прежней жизни всё больше и больше.

Единственное, что я не могу объяснить, так это твою агрессию по отношению ко мне. Я о таком раньше даже не слышал. И это притом, что ты меня любишь!

– Какая самоуверенность! – усмехнулась она.

– Конечно, любишь. Я это вижу в твоих глазах, когда ты мне отдаёшься. И даже сейчас это написано на твоём лице. Ведь я тебя насквозь вижу.

– Как интересно… – с издёвкой откликнулась Шани. – И что же ты ещё там видишь?

– Девочку. Испуганную потерянную девочку, которой нужна моя любовь и защита.

– Вот-вот! Защити меня… от самого себя! Верни мне моё тело, мой мир, а потом забудь обо мне.

Но я этого не вынесу! Не сумею выжить без него. Ведь всё в нём, начиная с его великолепного тела, его бездонных глаз, этих упрямо сжатых губ и кончая кошмарным шрамом, притягивает меня. Превращает в его марионетку. И даже сейчас, ненавидя Сайласа всей душой, я мечтаю оказаться в его объятиях…

– Забыть? О тебе?! Да ты даже себе не представляешь, сколько времени я тебя искал! Не находил себе места! В то время как ты жила себе припеваючи в другом мире и даже встречалась с мужчинами!

Представляешь, каково мне было узнать об этом?! То, что ты оказалась не девственницей! А ведь Заблудшие даже в том мире обязаны хранить верность!

Конечно, в чужих телах они мало что помнят о своей прежней настоящей жизни. Тем не менее, в сердцах они хранят свою истинную любовь. Поэтому все Заблудшие возвращаются оттуда нетронутыми. Но только не ты!

Шани заметила, как вздулась на его виске жилка. И будь у неё больше выдержки, она бы не стала так рисковать. Но она не сдержалась. И весь пережитый ею стресс вылился у неё в истерический хохот…

– Я тебя умоляю! – Еле выдавила она, всё ещё захлёбываясь от смеха. – Ты бы ещё дольше меня искал. А ты надеялся, что в двадцать три года я окажусь девственницей? Спешу тебя обрадовать, я её потеряла, когда мне не было и…

Звук пощёчины ошеломил её больше, чем сам удар. Ведь он сделал это нарочно несильно, лишь бы заткнуть ей рот. И не успела она опомниться, как на неё вылился поток возмутительных обвинений:

– Опять? Ведь я не хочу причинять тебе боль, но ты меня каждый раз вынуждаешь это делать! Да что с тобой не так? Почему ты не такая как прежде?!

Как ни странно, но она сумела не расплакаться, не показала ему свою слабость. Честно говоря, это оказалось не трудно – боль от пощёчины сразу же стихла. Больше пострадала её гордость, поэтому Шани вздёрнула подбородок и с независимым видом направилась в свою спальню.

Оказавшись уже в знакомой ей комнате, Шани подняла с пола свой пеньюар и сбросила с себя покрывало. Но не успела она надеть на себя это кружевное великолепие, как её буквально парализовало от шока.

В дверях стоял Сайлас и голодными глазами смотрел на неё…

– Что ты здесь делаешь? Неужели я не могу остаться одна в собственной спальне?

– Где, где? – протянул он, так и продолжая пожирать её глазами. Поэтому она тотчас нырнула в пеньюар, но спокойнее себя от этого не почувствовала. А Сайлас тем временем неторопливой походкой подошёл к кровати и завалился на неё с невозмутимым видом.

– И как это понимать? – ошарашено прошептала Шани. – Ведь мне же сказали, что это моя спальня!

– Да, твоя. Но ты не забывай, что всё в этом доме принадлежит мне. И слуги, и твоя спальня, и ты тоже. К тому же я чертовски соскучился по твоему прежнему телу…

Шани в ужасе застыла около постели. Его последняя фраза и то, как это было сказано, заставило её пережить сильнейшую душевную боль. Ведь он ясно дал ей понять, что она – Шани Хемминг, девушка из Детройта, для него всего лишь пустое место. И только это проклятое красивое тело, которое она уже почти ненавидела, представляло для Сайласа ценность.

– Как же ты занимался со мною сексом, если я тебя не устраивала как женщина? Ведь судя по этому телу, тебе нравится всё большое. Наверное, моё прежнее худосочное тельце вызывало у тебя чуть ли не отвращение. Бедненький, что тебе пришлось пережить! – с сарказмом произнесла Шани, всё ещё оставаясь неподвижной.