Оксана Лаврентьева - Любимая для монстра

Правда, то, что было между ними в постели – не в счёт. Ведь те утончённые муки только подчёркивали сексуальное наслаждение. Сайлас заставлял испытывать её сладостную боль на грани чувственного восторга. И она расценивала это как награду!

– Интересно знать, и в чём заключается моё наказание? На дыбу меня подвесишь, или же наденешь на меня «испанский сапожок»?

– Понятия не имею, о чём ты! – со злостью отозвался Сайлос, и в его руках, откуда не возьмись, появился широкий кожаный ремень.

Его вспышка гнева казалось ей неуместной, какой-то запоздалой реакцией на все её «прегрешения». Скорее, он злился сейчас на самого себя. И это лишний раз доказывало, что он её не обманывал. Ему действительно чертовски не хотелось её наказывать.

– Самый простой подход – самый эффективный? Как сказал наш президент. – Шани всё-таки надеялась, что он не осмелится, не пойдёт до конца. И это всего лишь его очередной вынос мозга, запугивание с целью её перевоспитания.

Всё произошло настолько быстро, что она сначала даже не поняла, что он задумал. Но те же самые мужские руки, которые могли ласкать её до потери пульса, неожиданно схватили её за волосы. Сайлас моментально намотал её хвост на свой огромный кулак и притянул её голову к постели. В результате чего она застыла в унизительной позе: стоя около кровати на коленях, с головой буквально пригвождённой к матрасу. А если ещё учесть, что она была обнажённой, то для Шани это показалось каким-то страшным, позорным для неё сном.

Она лишь успела схватить его за кулак, которым он удерживал её за волосы. И тут же ошеломляющая боль прошила её тело. Спина вспыхнула так, словно её обдали кипятком! Шани беззвучно ахнула, на полноценный крик у неё просто не хватило сил.

Отпустил он её сразу после одного единственного удара (зато какого!). Краем глаза Шани увидела его враз окаменевшее лицо. И, насколько предрассветный сумрак позволил ей рассмотреть его, на лице Сайласа застыло странное выражение. Неужели раскаяние?

Покинуть незаметно дом она бы не смогла, да и вряд ли от него скроешься подобным образом. Поэтому Шани отползла от любовника как можно дальше и, сжавшись в комок, застыла на ковре посреди своей спальни.

– Да пошло оно всё к чёрту! – тихо выругался Сайлас и со злостью отшвырнул от себя ремень. Массивная металлическая бляшка громко звякнула, ударившись о стену. И, несмотря на пульсирующую боль в спине, у неё вспыхнула неожиданная мысль.

Интересно, во что бы превратилась её многострадальная спина, если бы он ударил её этой бляшкой? Значит, он намеренно этого не сделал, стараясь избавить её от лишних мучений.

Вот дура! Даже сейчас я стараюсь найти для него оправдание! Что со мной? Стокгольмский синдром расшалился?! Ну уж нет, для сохранения собственной шкуры, в полном смысле этого слова, я должна взять себя в руки. Запрятать свою любовь к нему так глубоко… А ещё лучше послать Сайласа вместе с его грёбаным магическим миром в…

Как ни странно, но несмотря на своё плачевное состояние, одна только непозволительная мысль возродила в ней сексуальное томление. Это лишний раз доказало, насколько она безнадёжна и до какой степени в него влюблена. И что это чувство кроме страдания и боли им ничего не принесёт, ей-то уж точно.

От бессилия и невыносимого одиночества Шани заплакала, горько и безнадёжно. И как бы она не старалась скрыть от него эту слабость, это не осталось незамеченным. Потому что Сайлас тут же подскочил к ней и, с осторожностью приподняв с пола, отнёс её на кровать. Уложил аккуратно на живот, присев рядом с ней.

– Сумеешь ли ты меня простить? – Его голос прозвучал глухо и как-то безнадёжно. – Но ты, как любящая женщина, должна меня понять. Только тебе я могу в этом признаться… Я устал быть сильным, строгим, но справедливым Главой клана. Меня уже тошнит от того, что ради безопасности своих подданных я вынужден носить маску бездушного и жестокого лидера.

А всё потому, что мои предки здорово накуролесили в своё время. Именно поэтому клан Дикой Луны стал для всех олицетворением зла и насилия. В то же время, если бы не это, от нашего клана уже давно бы ничего не осталось. Ведь в любом мире, без разницы в каком, уважают только сильных. Слабаков или же стирают с лица земли, или же делают их своими рабами.

Шани прислушалась к его мерному дыханию.

Наверное, он ожидал от неё совсем другой реакции. Но его показная речь стала для неё лишь последней каплей. Ведь с его слов выходило, что её наказание было необходимостью! Поэтому она приподнялась на локтях и прорычала ему прямо в лицо: