Георгий Герцовский - Владей миром!

Я лежал рядом с золотой статуей сколопендры и понимал, что силы оставляют меня прямо пропорционально разливанию яда в крови.

«Яда нет, – вдруг прозвучало в моей голове. – Ты его выдумал».

«Опа, у меня, походу, раздвоение личности началось, – решил я. – Интересно девки пляшут. Вот, значит, как я буду развлекаться, пока не сдохну».

«Перестань верить, что это яд. Вообрази, что в твое тело лекарство попало. А онемение руки – просто временное побочное действие».

– Гы, легко сказать, – ответил я вслух тому неизвестному, кто в моей голове дебатировал, – если бы одна рука онемела, так уже все тело одеревенело. Даже губы задубели, как в кресле у стоматолога.

«Вот, правильно! – произнес бесцветным голосом некто в моей голове. – Представь, что это новокаин или лидокоин. Полчаса полежишь, он проходить начнет. Постучи-ка левой рукой по плечу!»

Хоть руку и нелегко было поднять, но все же я стукнул себя по предплечью. Ничего не почувствовал.

«Вот! Лидокоин! Полежи, отдохни, он и отпускать начнет!»

– Ладно, – сказал я. – Попробую. Только кто со мной говорит-то?

Ответа не последовало. Я сказал «ясен пень» и «отпад», внимательно наблюдая за тем, чтобы гигантская золотая брошь не оттаяла. Потом попытался расслабиться.

«А и вправду, – подумал, – действие-то на лидокоин похоже, так же немеет все и изнутри будто щекочет слегка. Вот забавно, если эта тварь и в самом деле лидокоин впрыскивает. Но логика в этом есть: жертва обездвижена, при этом не орет, когда ее есть начинают. А мяско свежим остается, не то что у мертвечины».

Спустя минут двадцать онемение начало отступать.

– Эй! – крикнул я в пространство. – Ты прав оказался – тот, кто внутри моей головы говорил. Кто ты? Давай познакомимся.

Ответа не пришло. Странное дело. Но и на том спасибо. Еще четверть часа спустя я смог встать, на золотую сколопендру опираясь, и побрел дальше по тоннелю.

Как только выход найти отсюда? Пещера то и дело разветвлялась и какой тоннель вел наружу – неизвестно. Вспомнилась история Тома Сойера и Бекки Тэтчер – когда они по пещере бродили, стараясь с индейцем Джо не встретиться.

Вдали чей-то голос послышался – будто человек пытался филином прокричать, но у него не очень-то получилось. Зато меня напугать – вполне. Я в стену вжался, кистень приготовил.

Как уже говорилось, я не робкого десятка, могу и за себя постоять, и за того парня. Но больше всего пугала неизвестность, – кто там филином гукает? Может, человек, а может, и нет. Может, один, а может, десятеро. Интересно, что перстень – сразу после драки со сколопендрой – вновь начал слабее светить. А как только гуканье в коридоре раздалось, опять вроде поярче стал. Но все равно его света было недостаточно – дальше трех шагов не видать ни зги. Хотя, наоборот, только згу и видать. Сплошную причем.

Шел я еще долго – только «филин» порой вмешивался в звук моих шагов и дыхания. А еще время от времени капало с потолка.

Дошел до тройной развилки. Конец бечевки камнем придавил, пошел сначала в один проход. Шагов на двадцать бечевки хватило. Мало. Ясности так и не настало, что там впереди.

Хотел назад идти, глядь – я, оказывается, возле того камня, которым один конец бечевки прижал. А в руках другой конец бечевки, только середина ее где-то в пройденной тьме скрывалась. Странное дело. Неужели я кругаля дал?

Пошел туда, где середина осталась. Пришел совсем в новое место, зато странным образом бечевка сама обратно в клубок смоталась.

Что там говорил голос в моей голове? О чем Кинсли предупреждал? Все вымысел? Иллюзии? Здорово. Наше поколение все в иллюзиях живет: картинки на экране вместо жизни, картинки на мониторе вместо приключений. Женщины резиновые, пища синтетическая. «Крабовые палочки» из минтая, бульон из кубиков, мясо из сои. Так и живем. Но там, среди земных иллюзий, мы хотя бы ориентируемся, знаем, когда экран погасить, когда проблеваться от нитратов. А здесь? Вон она, – я по стене постучал, – вполне себе твердая, на иллюзию не похожая. Значит, вряд ли я сейчас по рельсам выйду из лунапарковой комнаты страха, скажу билетерше «до свидания» и отправлюсь на следующий аттракцион – например, в тир с бумажными цветками.

Опять разухался филин. Не прошло и минуты, как я с этим «филином» встретился. Серой птицей лесной оказался здоровенный парень. Теперь мой перстень опять полыхал, как лампа на тридцать ватт, – так что я вполне смог рассмотреть незнакомца. Кожа смуглая, волосы черные, всклокоченные. Он был, наверное, на метр выше меня, а его бицепс был размером с мою голову. Я почувствовал себя хрупким подростком рядом с чемпионом-культуристом. На шее у здоровяка были какие-то побрякушки – не то зубы звериные, не то ракушки. На поясе – юбка из крупных листьев. Папуас, что ли?