Николай Зайцев - Чёрные короли. Убийца минотавров

– Да я как лучше хотел, чтоб малины побольше, чтоб мы полежали в лесу – пташек послушали, а Егорка побегал по травке нехоженой.

– Ишь, чего надумал – полежать. Дома что ли не належался? А ну как Егорка убежит? Или змея укусит?!

– Ма-лина! – сказал я и чуть не выронил свистульку из рук, пораженный в самое сердце. Слово-то какое важное. Весомое. Я покатал его во рту, и уже увереннее сказал:

– Малина, – и замер, потому что увидел пораженных родителей своих. Батяня голову вывернул, пытаясь меня разглядеть. Хотел в глаз его свистулькой ткнуть, но передумал, так как мамку услышал. Она первой рот закрыла, а потом снова открыла и разочаровано протянула:

– Я думала, у него первым словом, как у всех детей, «мама» будет, а тут «малина».

– Хорошо, что не Хор, – весело отозвался батяня.

– Хор, – подумав, сказал я. Хотел «Прохор» сказать, но получилось сокращенно. Отец рассмеялся.

– Ну вот и заговорил, – насупилась маманя.

– Погоди, мать. Не заметишь, как в дружину отдадим, а там и внуки пойдут. Сюда идите. Срежем.

– В дружину?! – изумилась мамка. – Не отдам! Пускай на печи дома сидит.

– Ага. Удержишь его, – батяня похлопал меня по маленькой ножке, я брыкнул. Мы оба засмеялись. Потом я увидел огромные заросли с красными ягодами и радостно закричал:

– Малина! – указывая направление свистулькой.

– Вот и пришли, – устало сказал батяня, опуская меня в густую траву. На голую коленку сразу прыгнул кузнечик. Зря он так сделал. Поймал, разорвал на две половинки и побежал мамке показывать. Та не оценила. Запричитала и хотела схватить, но я ловко увернулся, нырнув под руки, и побежал дальше, к малине.

– Ловкий, чертенок. Не по годам развит, – пробормотал батяня в след, – весь в меня, – добавил он и я обернулся, помахать отцу свистулькой, и увидел, как мужчина вдруг замер, пригибаясь, к чему-то прислушиваясь. Лицо его сразу посерело и даже кудряшки на бороде принялись распрямляться, теряя былые завитки. Движения стали какими-то плавными, чужими, неестественными – так он точно никогда не двигался. Я влетел в заросли малины и сразу запутался в больших ветках, листьях, уперся в сухие палки стволов, скользнул к земле, пополз низко пригибаясь. Ага, вот здесь пройти можно. Теперь сюда юркнуть. Какая-то птичка ямку вырыла, для меня, наверное, старалась. Полна яма листьев. Надо зарыться. Спрятаться лучше, так все зайчики делают, значит и я должен. Я еще раз обернулся в сторону родителей и прилег в ямку, сворачиваясь калачиком, зарываясь в жухлую листву с головой, нагреб сверху горкой, то что надо получилось.

– Егорка? – неуверенно позвала меня мамка, потеряв моментально из вида, – ты где? Выходи, а то выпорю! Куда спрятался, говорю?! Выходи, а то хуже будет!

– Тише, мать! – зашипел батяня.

– Что «тише»? – еще громче прежнего заголосила мамка. – Ищи давай Егорку! Небось, змея уже сыночка моего родненького утащила. Ишь, «тише» мне он говорит. Умник нашелся!

– То и тише. Беду накличешь! Замолкни, говорю.

– Да я сама – беда!

– Беги!!! – вдруг истошно закричал батяня, а сам резко развернулся спиной к нам, желая непреодолимой преградой стать на пути неизвестного. Вытащил нож из-за пояса. Руки в стороны развел, мир желая обнять.

– Куда это бежать-то? – промямлила мамка, пятясь неуверенно. – Куда бежать-то?

Я смотрел на батяню расширенными от ужаса глазами. Вот он пригнулся, заводил ножом в разные стороны, ожидая принять на клинок невидимого врага. И вдруг резко свистнуло, земля дрогнула, порыв ветра качнул кроны деревья, и отец исчез с поляны, унесенным вихрем. Я зажмурился. Не может такого быть. Злая сказка! И лес злой! И зайчики. Вот сейчас открою глаза, и все вернется на места свои.

– Ой, мама, – громко прошептала мамка и от ее хриплого голоса волосы на голове зашевелились, становясь дыбом.

Я открыл глаза. Мамка никуда не побежала. Тяжело опустилась на колени, заваливаясь на бок. Белая кофта ее на груди становилась красной. Пятно набухало, разливаясь, и увеличиваясь в размере.

Земля гулко затряслась, завибрировала, больно отдаваясь в ухе, словно стадо лошадей проскакало. Листья малины задрожали. Где же батяня? Куда исчез? Не вовремя-то как. Сейчас бы его нож пригодился. Я зажмурился изо всех сил, сжимая веки и морща нос, зная, что это точно поможет и все обойдется – проверено, не раз помогало в трудную минуту. Должно и в этот раз сработать.

Не помогло.

Не сработало.

Тяжелое тело обрушилось в кустарник малины, падая совсем рядом. Я открыл глаза и изумленно пискнул. Совсем рядом лежала маманя. Без платка. Волосы растрепаны. Изо рта струйка красная стекает, наверное, малины объелась. Глаза, неестественные уже, стали стекленеть, потухать. Вдруг зрачки остановились, и мамка заморгала, возвращаясь к жизни, меня в ямке увидев. Тяжело глотнула, тихо шепча: