Виктор Зайцев - Иду на Вы!

Мирослав как раз выбрал место для училища и согласовал основные затраты по строительству с графом, количество учеников и программу. Сергей не стал замахиваться на многое, ограничив первые группы учеников исключительно рудознатцами и металлургами. Сколько наберётся студентов, неизвестно, но оба рассчитывали на два десятка минимум каждый год. Весь курс обучения Мирослав обещал уложить в два года, вместе с практическими занятиями по добыче руды и выплавке металла. Основной трудностью оказалось требование Лосева о непременном обучении на славянском языке, с навыками знания латыни, естественно. В ближайшее время начнут прибывать первые преподаватели, в чём словак не сомневался, сравнивая их положение в Европе и предложения графа. Двое из них владели славянским языком, остальные будут преподавать на латыни, пока не овладеют разговорным славянским. В качестве разминки для ума капитан напоследок обучил алхимика арабским цифрам и счёту в десятичной системе. На досуге он составил задачник, с привычными за последние годы обучения выселковцев приёмами счёта, передав его Мирославу.

Несмотря на короткий световой день, караван шёл довольно ходко, благо морозы подсушили дорогу. Да и команда была опытная, обстрелянная, а коней и припасов вдоволь. Кроме стрелков и новобранцев, на юг отправились полсотни работников, прельщённых обещанным заработком и фантастическими воинскими подвигами и трофеями, приобретёнными в осаде. Не считая возчиков и четырёх поварих. По усмирённой Мурсии двигались быстро, проходя до полусотни вёрст за дневной переход. Палатки ставили только для графа, остальные спали в телегах и под ними, питание было двухразовым – утром и вечером, зато горячее. Две попытки нескольких недоумков напасть на вооружённый караван пресекли даже не стрелки, а новобранцы. Парни трёх разбойников зарубили, остальных не догнали, остановленные окриком командира. Ввязываться в любые преследования и отходить от каравана граф настрого запретил, а указания капитана, что характерно, славяне соблюдали строго. Все знали, благодаря кому попали из Прикамья на Оловянные острова, где даже зимой снега воробью по колено. И не просто поменяли одни леса на другие, а из простых деревенских парней стали боярами и, как обещал капитан, жить будут не хуже, чем в Беловодье.

– Поберегись! – во всё горло кричал Ярька, стоя за рулём новой яхты, так назвал парусник его зять. – Поберегись!

Трёхмачтовая красавица, едва не опрокинувшаяся в первый спуск на воду, легко обходила все кораблики в гавани Портсмута. Упоённый невиданной скоростью своего творения Ярила едва не прослезился от счастья. Одного утреннего бриза хватило, чтобы разогнать свежевыстроенный парусник до небывалой скорости, как же он полетит в открытом море? Ярьке хотелось взмахнуть руками и лететь рядом с яхтой, подобно чайке, слушая, как свистит ветер в ушах, и чувствовать брызги холодного моря на щеках. Не было никого счастливее его во всём мире в эту минуту. Полгода упорного труда, ошибок и переделок вылились в красивый трёхмачтовый парусник, вооружённый шестью пушками, способный принять на борт до полусотни человек, не считая команды в два десятка пушкарей и матросов, как назвал Сергей ребят, помогавших Ярьке в управлении яхтой.

Ярька скомандовал переложить паруса и резко вывернул руль, рискуя опрокинуть корабль. Яхта накренилась, едва не зачерпнув левым бортом гребешки волн, и легко встала обратно, словно ванька-встанька, изменила свой курс на девяносто градусов. Всей этой премудрости о градусах, курсах и глобусе зять обучал Ярилу всю зиму, едва вернулся из Мурсии. Теперь у рулевого перед глазами стоял закреплённый в дубовую раму большой компас, с нанесёнными делениями градусов и названиями сторон света. В ясные ночи Сергей учил своего шурина пользоваться угломером для определения приблизительной широты по высоте Полярной звезды, жалея об отсутствии простенькой карты мира. Как определить долготу судна без надёжных часов, сам Лосев не знал, а отдавать свои единственные часы не собирался.

В течение недели, вслед за «Соколом», как назвал свою яхту Ярила, мастера закончили два больших судна. Тоже трёхмачтовых, с вооружением в шесть пушек, но более широких и ёмких, способных брать на борт до сотни пассажиров, не считая матросов и пушкарей. У них не было длинного киля, заполненного свинцом, как у яхты, но в трюме лежали несколько тонн камней в качестве балласта. При необходимости весь балласт можно было заменить полезным грузом, например, чугунными отливками или медными слитками. Ярька сам опробовал все три судна, затем выбрал надёжных кормщиков, которые занялись ежедневной тренировкой команд. Уже через месяц им предстояло отправляться в плаванье к устью Северной Двины, встречать переселенцев из Прикамья.