Константин Калбазов - Кукловод. Капер

– Но я сделал это только во благо. Нельзя же на корабле допускать на камбуз кого попало. Эдак и до пожара недалеко.

– И я это ценю. Но кок будет наказан за своевольство. Я не понимаю, сложно обратиться с просьбой к одному из офицеров?

– Это я не понимаю, отчего я не могу обратиться с просьбой напрямую к матросам.

– Смотря с какой просьбой, святой отец. Кок мог покинуть свой камбуз и расположиться на камбузе призового судна только по приказу старшего начальника. И даже начать готовить еду для освобожденных пленников он также мог начать только по приказу. Дисциплина, святой отец, вот наипервейшая святость на корабле. Без нее – бунт и гибель.

– Значит, вы накажете кока?

– Да. Простите, святой отец, но иначе я не могу.

– Надеюсь, наказание будет не очень суровым?

– В мои планы вовсе не входит ронять ваш авторитет, святой отец. Придумаем что-нибудь, достойное мужчины. Ну, к примеру, несколько часов занятий с мушкетерами лейтенанта Кейси. К тому же это будет еще и полезно.

– Хорошо. Я понял свою ошибку и постараюсь больше не попадать в столь щекотливую ситуацию.

Угу. Как же! Постарается он! Старо предание. Впрочем, зря он так о капеллане. Нормальный, здравомыслящий и ученый человек. Остальное приложится. Ведь вон как все правильно понимает, и работает с командой. Просто пока не все тонкости ему ведомы.

– Господин капитан, а можно ли мне пройти курс тренировок? – вдруг поинтересовался капеллан.

– В смысле? – искренне недоумевая, спросил Патрик.

– Ну, познать воинскую и морскую науку. Со всеми подразделениями.

– То есть и с ружьем, и с пушкой, и с абордажной саблей, и на реи.

– Везде. И даже на камбузе.

– Но зачем вам это, отец Альберт?

– Чтобы лучше понять мою паству и порядки, царящие на корабле. Зачем же еще?

– Как скажете, святой отец. Я сегодня же отдам распоряжение офицерам всячески содействовать вам во всех начинаниях.

Вот теперь Патрик по-настоящему зауважал священника. Хм. А ведь большинство замполитов в Великую Отечественную первыми поднимались в атаку и вели за собой солдат. Это уже их преемники скурвились и стали первыми в очереди за колбасой и квартирами.

– Кстати, об освобожденных пленниках, – продолжил между тем капеллан. – Четверо осуждены вполне справедливо. Они разбойничали на большой дороге. И в трюме вели себя не так, как подобает настоящему христианину и доброму католику. Притесняли и измывались над слабыми. Конечно, я и отец Даниил приложим все усилия. Но думаю, что кроме наставления словом божьим им отнюдь не помешает и наказание светское.

– Сожалею, но я не думаю, что мы можем позволить себе держать под боком откровенных каторжан. Это бомба с подожженным фитилем, и насколько этот фитиль короток, никто из нас не знает.

– И что вы решите?

– Дам им припасы, фитильный мушкет, запас пороха и свинца. Посажу в одну из шлюпок, вручу компас, и пусть плывут на юго-восток. Если Господь смилуется, в пути с ними ничего не случится. А так, промахнуться невозможно, неделя, десять дней, и они доберутся до материка.

– Ну что же. Должен признать, это хорошее решение. Вы не обрекаете их на смерть и даете серьезный шанс выжить.

После этого разговора Патрик, как, впрочем, и обещал, наведался в капитанскую каюту, где посмотрел за работой молодого хирурга. И надо сказать, остался доволен тем, как тот управлялся. Не пришлось вмешиваться даже в сложную операцию брюшной полости. Жаль, конечно, что ему не удастся вести больного до полного выздоровления. Но, с другой стороны, минимум три дня у него будут, и если все сделано так, как надо, то он увидит положительную динамику.

А потом появился юнга и, будучи весьма настойчивым, увел своего капитана на борт «Охотника». Вот-вот должна была начаться экзекуция над капитаном-работорговцем и двумя матросами, отличившимися недобрым отношением к пленникам. Патрику надлежало присутствовать при этом и выглядеть подобающим образом. Ведь, помимо членов команды, там будут присутствовать и посторонние, как пленные, так и освобожденные рабы.

А после порки еще предстояло отправить в трудное и опасное плавание четырех каторжников. И это должен был сделать лично капитан, потому что подобные решения на борту может принимать только он и никто иной. О предстоящей судьбе преступников все уже были наслышаны. Как выяснилось, капеллан не посчитал нужным держать язык за зубами. И это еще один повод для беседы один на один.