Константин Калбазов - Кукловод. Капер

– Дело дрянь. Требютор раскатал английского флагмана.

– Неудивительно, сто десять человек против семидесяти.

– Угу. Правда, он потерял около половины своих людей. Но не это главное. Харрисон попал к нему в руки, хоть и тяжело раненным, но все же в сознании. Они успели переговорить.

– Понимаю. Теперь Франсуа знает об уверенности англичан, что карта у меня.

– Именно. Сейчас он и его офицеры решают, как прекратить бойню и развернуть охоту за тобой.

– Ч-черт. Умный гад. Кто бы мог подумать? Лейтенант Браун!

– Я, господин капитан, – тут же отозвался Кевин.

– Курс на «Сен-Катрин» и «Мэри».

– Слушаюсь.

– Лейтенант Линч.

– Я, господин капитан, – откликнулся артиллерист.

– Готовьтесь открыть огонь по этим сцепившимся судам. Топим обоих.

– Слушаюсь.

Команда Требютора уже распутывала такелаж обоих кораблей, чтобы обрести свободу и заняться предателем, столкнувшим их лбами с англичанами. Именно в этот момент на оба судна, над которыми развевался французский флаг, обрушились снаряды «Охотника». Причем огонь вели не только пушки, но и все четыре фальконета. Надо заметить, что палубы двух сцепившихся кораблей, да еще и при практически полном отсутствии качки, весьма хорошая цель. Так что процент попаданий был весьма недурным. О чем свидетельствовали облачка от рвущихся снарядов.

Требютор попытался ответить из своих пушек. Но, к его глубокому сожалению, мог задействовать только носовые орудия. Впрочем, с учетом того, что орудия были с двух судов, получился полновесный бортовой залп из четырех орудий. Другое дело, что ни одно из ядер не нашло своей цели. А вот снаряды с «Охотника» били точно. На «Мэри» начался пожар, который постепенно перекидывался на «Сен-Катрин». И французы ничего не могли с этим поделать.

Добившись вывода из боя флагмана, «Охотник» отвернул, чтобы заняться «Гальярдиной» Жана Гасконца. Тот как раз расправился со своим англичанином и, обнаружив предателя, устремился в его сторону. В это время пламя на «Мэри» добралось до крюйт-камеры. Ничего удивительного, учитывая то простое обстоятельство, что пушечные фугасы, проламывая борт или палубу, разрывались уже внутри корабля. Вот огонь и добрался так быстро до пороха.

Взрыв буквально разметал оба корабля. Какое-то время на месте двух судов висело непроницаемое молочно-белое облако. Когда же его отнесло в сторону ветром, от кораблей оставались только плавающие обломки. Да одна из мачт, уже и не понять, чья именно, практически вертикально погрузилась в воду по марсовую площадку.

Гасконец не имел против Ирландца никаких шансов. Впрочем, это понимал Патрик и никак не желал понимать его новый противник. Поэтому вновь началась пляска двух поединщиков, кружащих практически на одном месте в стремлении занять как можно более выгодную позицию.

Между тем команды остальных кораблей продолжали остервенело рвать друг друга. Одни пребывали в недоумении и ярости, с чего это их союзник вдруг переметнулся на противную сторону. Другие в этой же связи испытали подъем боевого духа и, отбросив отчаяние, ринулись в бой, словно обрели второе дыхание. Казалось, они уже видели, что чаша весов неуклонно склоняется в сторону французов. И вдруг появился луч надежды.

– Прими конец, – матрос замахнулся и бросил на причал тонкий трос с привязанным грузом.

Портовый рабочий ловко подхватил брошенную ему с борта фрегата веревку и, быстро перебирая руками, вытянул швартов. Несколько секунд, и трос ловко намотан на кнехт из двух бревен. Проделав это, мужчина поспешил отойти в сторону. Нелишняя предосторожность. Кто знает, в каком состоянии тросы у этого фрегата, по всему видать, проделавшего океанский переход. Не приведи Господь, лопнет, а тогда и человека поломать может.

Постепенно слабина выбралась, и трос, закрепленный на палубе, натянулся, как струна. Опасения рабочего оказались напрасными, и он выдержал нагрузку многотонной махины фрегата. Тот продолжал медленно продвигаться вперед и, поскольку дальнейшему продвижению мешал натянутый швартов, начал прижиматься к причалу. Наконец, заскрипели кранцы, роль которых выполняли старые сети, набитые отслужившими свое обрывками канатов.

Едва только судно замерло у причала, как матросы дали слабину, чтобы рабочий мог перевязать трос на другой кнехт. А на освободившийся намотали кормовой. Теперь дать натяжку с помощью носового и кормового кабестанов. Все. Двадцатипушечный красавец надежно пришвартован в тихой гавани.