Дмитрий Соловей - Вернуть или вернуться?

Спать этой ночью мы не стали. Занавесили в доме поплотнее шторы, заперли двери, зажгли фонари и начали везде брызгать спреями от насекомых. Только столовую оставили на потом. И просидели в ней до утра, перебирая распечатки, сделанные Серёгой.

– Однозначно выбираю дизельный мотор, – сообщил я, когда прочитал, что ещё пять лет до того времени, как Рудольф Дизель оформит патент. – Серёга, хочешь стать нефтяным магнатом? Мне для мотора солярка потребуется.

– Пока обойдёшься растительным маслом. Сам Дизель представил на Всемирной выставке в Париже модель, работающую на арахисовом масле. Будем рапс выращивать и из него масло отжимать.

– Всё равно надо бы Майкопскую нефть под себя подмять, – не согласился я.

– Николай, не гони коней! Не успеем мы всё сразу и бегом. Вначале мне нужно нормально легализоваться. Откроем пару заводиков «лёгкой промышленности», а потом уже начнём активную деятельность.

– Но патенты нужно сразу оформить. Время идёт, настоящие изобретатели буквально на пятки наступают, – хохотнул я.

Утром Серёга изобразил «возвращение домой». Как он принёс все те баулы, которыми была заставлена столовая, вопросов не возникло. Все посчитали, что Серёге кто-то помог. А я только рано с утра встретил. Серёга душевно поздоровался с Павлиной Конкордиевной, подарил ей шикарную шаль в тёмных тонах, но такой богатой расцветки, что поразил даму в самое сердце.

– Ещё привёз французский препарат от вшей, клопов и прочих насекомых, – продолжил Серёга. – Так что сегодня будем дома прибираться. Павлина Конкордиевна, большая просьба не распространяться соседям о моём предпринимательстве.

Перину Ивана Григорьевича наконец снесли на конюшню. Я и свою вынес туда же, но Маруська её быстро прибрала. Кровати и сундуки тоже вынесли пока во двор. Ещё ночью мы из сундука Ничипора вынули его личные вещи и выкинули через портал. Серёга сообщил всем домочадцам, что Ничипор получил расчёт и нанялся к другому купцу, отправившись с ним в Темрюк. Ничипора в доме Ситникова не очень любили и горевать о потере помощника никто не стал. Правда, мне задали вопрос об открытии лавки для торговли.

– Как только Сергей Павлович закончит свои дела в столице, купим заведение поприличнее, – сообщил я. – У нас будет совместное владение магазином.

Павлина Конкордиевна недоверчиво покосилась на Серёгу, но не осмелилась сказать что-то против.

Я же ринулся отмывать комнаты от грязи и трупиков насекомых. Вычищали дом до самого вечера. Сергей ватных одеял принёс четыре штуки и постелил их вместо перин на кроватях. Сам он устроился в комнате Ивана Григорьевича. Спать в моей спальне на сундуке Серёга больше не хотел. Объёмные купеческие подушки тоже перенесли во флигель. Снова женщины хотели что-то сказать против такого «кощунства», но, рассмотрев постельные принадлежности, которыми мы застелили кровати, сразу примолкли. Меня же привычного размера подушки более чем устраивали. И главное, в доме больше ничем не воняло. К вечеру Маруська ещё протопила печь, и стало совсем хорошо.

На следующий день Серёга продолжил «устанавливать свои порядки».

– Кофию я приучен пить по утрам, – ошарашил он Маруську. – В первый раз покажу сам, а дальше изволь мне заваривать его перед завтраком.

– Так завтрак… – начала было Маруська.

– Яичницу с беконом, – перебил Сергей. – Деньги за постой я Николаю Ивановичу выделил.

Вместе с ковшиком для варки кофе Маруське был передан казан и несколько кастрюль из тех, что валялись в доме в другом времени. Деваха от обилия такой шикарной посуды обомлела и кинулась выполнять поручение.

– К кофе сервиз нужен другой, – заметил я Серёге чуть позже.

– Буржуй, – усмехнулся он. – Пей из того, что дали.

После завтрака я велел деду запрягать бричку. На вокзал за билетами мы не собирались идти пешком. Серёга ещё раз уточнил, точно ли он нигде не влезет в грязь, и нацепил щегольские ботинки. Где только купил такие? А уж когда надел пальто, фетровую шляпу и выудил из баула трость, дар речи и я потерял. Потом опомнился и попенял Сергею, что он мне обуви нормальной не купил. Моя старая велика на три размера.

– Куплю, когда вернусь, – заверил Серёга и велел «подавать экипаж».

Кажется, все, кто наблюдал, как Серёга загружался в бричку, решили, что всё это время здесь жил инкогнито какой-то ревизор. По крайней мере, финальную сцену этого бессмертного произведения народ воспроизвёл очень достоверно. Я в своей купеческой одежонке, в картузе и сапогах смотрелся на фоне Сергея мальчиком на побегушках.