Олег Таругин: Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!

Однако дальше продвижение замедлилось. Ближе к центру села советские танки встретила огнем еще одна батарея ПТО, чьи позиции располагались в руинах колхозной МТС, и полтора десятка танков и штурмгешютц, до сего момента укрытых в капонирах и просто среди останков жилых домов и подсобных строений. После первых же выстрелов стало ясно, что с ходу подавить пушки не удастся: на столь мизерном расстоянии четыре пятидесятимиллиметровых «PaK-38» представляли серьезную опасность для всех танков, кроме разве что тяжелых. В этом Кобрин убедился еще вчерашним утром у моста, где танкисты впервые встретились с этими длинноствольными пушками. Да и расположили их фрицы грамотно – две по фронту, для отражения атаки со стороны шоссе, остальные – по флангам. Первым же залпом гитлеровцы подбили три легких танка и одну «тридцатьчетверку». Экипажам среднего танка и одного из «БТ» удалось спастись, остальные так и остались внутри вспыхнувших боевых машин. Пока перегруппировывались и маневрировали, потеряли еще пару легких, а немецкие пулеметчики отсекли прикрытие, заставив пехотинцев залечь. Вперед снова двинулись «ворошиловы», остальные машины рассредоточились, вступив в схватку с фашистскими танками, которые после нескольких выстрелов с места покинули укрытия, предпочитая маневренный бой…

Не такой, как вчера на станции, хуже, пожалуй. Масштаб не тот, поскольку территория куда меньше. Приходится постоянно менять направление, лавировать между пепелищами и руинами, порой проходя напрямик сквозь постройки, экономя драгоценные мгновения, укрываться от противника и выискивать, где укрылся он, следить, чтоб не слишком оторваться от товарищей и прикрытия, а маневрируя – не подставить борт…

И все же исход боя неуклонно склонялся в нашу сторону: слишком неравными оказались силы, слишком велик был перевес в танках, слишком много решимости было в каждом советском бойце, неважно, сидел ли он внутри бронированной коробки или бежал следом с винтовкой в руках, иссупленно крича «ура». Вот замолчало, проскрежетав под широченными гусеницами «КВ» последнее ПТО, и тяжелые танки, завершив разгром батареи, двинулись дальше. Вот дрогнули и побежали, не выдержав атаки сразу нескольких краснозвездных боевых машин, гитлеровские пехотинцы, от страха перед лязгающими гусеницами громадинами позабыв о том, что на открытом месте от танка не скроешься. Впрочем, те, кто остался в окопах, пережили камрадов ненадолго, ровно до того момента, когда в траншеи посыпались, предварительно закидав их гранатами, красноармейцы, орудующие штыками, прикладами и пехотными лопатками. До взятия поселка под полный контроль оставались считаные минуты. Особенно сейчас, когда обе потрепанные боем фланговые группы встретились на дальней окраине, замкнув крохотное, локальное, так сказать, но все-таки кольцо…

– Влево! – рявкнул Кобрин. Едва ли не опережая приказ, мехвод довернул, не сбрасывая газ, и «тридцатьчетверка» ударила в угол наполовину разрушенной бомбой хаты. Сруб разошелся, по броне глухо загрохотали бревна, панораму запорошило трухой и каким-то мусором. Вовремя – вражеская болванка прошла буквально в полуметре от башни, как раз там, где мгновение назад находился танк. Даже если б и попали, вряд ли с пробитием, короткоствольной «KwK 37» их лобовая броня не по зубам, проверено, но иди знай, уж больно расстояние стремное, и полусотни метров не будет… Да и после прошлого попадания еще в башке звенит, особенно у механика с радиотелефонистом.

– Короткая!

Подвывая электроприводом, башня подвернула вправо, и не успевший тронуться с места «Pz-IV» будто бы прыгнул в прицел. Автоматически отсчитывая секунды, Сергей подвел марку под скулу угловатой башни и выстрелил.

Ба-бах!

Комбриг даже не заметил светлячок трассера – или тот не успел разгореться? – как бронебойный ударил в броню. Короткий высверк, оставивший после себя аккуратное отверстие с пышущими жаром краями. Есть контакт! Без детонации, но это уже ничего не меняет – после такого попадания шансов у экипажа практически не остается. Медленно, будто нехотя, распахивается створка бокового башенного люка, и наружу из последних сил выбирается немецкий танкист, тяжело сползая на надгусеничную полку. «Тридцатьчетверка» трогается, и Кобрин не сразу понимает, что ему показалось странным. Спустя мгновение доходит: начиная от середины бедер у панцермана нет ног…

– Витя, чуть левее, вперед на двадцать и снова короткая.