Олег Таругин - Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!

Повернувшись к танку, махнул рукой высунувшемуся из люка заряжающему:

– Анисимов, живо дуй сюда, поможешь! Наш тут; видать, немцы его в плен взяли.

Вместе с товарищем вытащив раненого через кормовую дверцу наружу, танкисты уложили его у гусеницы. Разведчик – в чем Кобрин нисколько не сомневался, уж больно униформа характерная, – был жив, хоть в себя и не приходил. Кое-как наложенная на раненое бедро повязка сильно пропиталась кровью, но, к счастью, бурой, успевшей подсохнуть. Уже неплохо, значит, кровотечение остановилось. Ну, а коль он до сих пор жив, то и крупные сосуды не повреждены, иначе уже давно погиб бы от кровопотери.

Кобрин мысленно хмыкнул: вот ведь судьба фронтовая! Не рвани фриц со страху в сторону, его снаряд этот полугусеничный бронегроб наизнанку б вывернул, всех, кто внутри находился, в фарш превратив! А так осколки поверху прошли – повезло мужику. Всех фрицев насмерть, а он целехонький. Видать, в рубашке родился, как предки говорили. Да уж, просто немыслимо повезло… И еще больше повезет, если они его живым до госпиталя довезут. Так нечего время зря терять, грузим парня – и вперед. Перевязать бы его, да некогда. И не нужно, пожалуй, если рана не кровоточит, лучше повязку не трогать. Тут ехать-то осталось всего ничего…

Полевой госпиталь N, район переправы, август 1941 года

Выбросив под ноги изжеванный окурок (и в который раз мельком подумав, что так и не понял, что предки находили приятного в глупой привычке глотать дерущий горло табачный дым), капитан обратился к замотанному военврачу:

– Ну что с ним, доктор? Жить будет?

– Скорее всего, товарищ подполковник, – бесцветным от усталости голосом ответил медик, автоматически одергивая давно потерявший былую белизну окровавленный халат. В свете неяркой электролампы, освещавшей площадку первичной сортировки раненых, кровь на халате казалась черной. Руки врача едва заметно подрагивали, но сам он, похоже, этого даже не замечал. – Рана тяжелая, осколок перебил бедренную кость, со смещением, просто удивительно, что жизненно важные сосуды не повредило. Но кровопотеря все равно вышла приличная. Плюс попавшая в рану инфекция, разумеется. Да и времени от ранения много прошло, а это очень плохо. Он уже на столе, сейчас прооперируем и отправим дальше в тыл, сегодняшней ночью через Днепр пойдет очередной конвой с ранеными. А дальше – как повезет. Не начнется заражение крови или гангрена – выживет. Но ему в любом случае понадобится еще одна операция, в условиях нормального стационара, здесь я кость не соберу.

– Добро. – Собравшийся уходить Кобрин заметил, что собеседник хочет что-то добавить, и вопросительно дернул подбородком: – Слушаю, товарищ военврач?

– Папиросой не угостите, товарищ подполковник? Я видел, как вы дымили. С утра не курил, и папиросы закончились, и времени не было – сами видите, сколько раненых. Потоком идут. Конвейер… даже ночью оперируем. А что делать? До утра не все дотянут…

– Прошу. – Внутренне радуясь, что появился повод избавиться от курева, Сергей протянул ему всю пачку.

– Ну что вы, это много, одной вполне достаточно.

– Берите, у меня еще есть. Мы, танкисты, люди запасливые. – Кобрин впихнул ему в руку помятую полупустую пачку «Беломорканала». На самом деле папирос больше ни у кого не имелось, а махорку, как знали все подчиненные, подполковник Сенин терпеть не мог. Вот и будет объяснение, отчего командир вдруг не курит.

– Благодарствую. Да, кстати, он пришел в себя.

– Все-таки очнулся?

– Очнулся, правда, совсем ненадолго. Неудивительно, впрочем, в его-то состоянии. Просил передать командованию, что вся его группа погибла и какие-то координаты, дальше я не разобрал. Вроде бы что-то про немецких парашютистов, которых они уничтожили. Он находился в полубреду, сами понимаете, речь мало что невнятная, так еще и абсолютно бессвязная. Но имя и звание назвал четко, я успел переспросить. Лейтенант Федор Кобрин, командир разведвзвода. А вот номер части, увы, я не разобрал. Вы там передайте куда следует, дело-то серьезное. Вдруг пропавшим без вести сочтут или, чего хуже, дезертиром. Запомнили или повторить?

– З… запомнил… – нашел в себе силы выдавить Сергей, ощутив, как внезапно пересохло горло и закружилась голова. Неужели?!

– Что с вами, товарищ подполковник?! Вы внезапно побледнели, и лицо у вас стало такое… пугающее… Вам плохо? Может, позвать медсестру? Вы присядьте, вон, на ящик, он у вас за спиной.