Олег Таругин - Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!

Улыбающийся механик-водитель стоял сбоку танка, протирая руки видавшей лучшие виды ветошкой. Башнер с Божковым запихивали обратно в ящики инструмент, крепили хомутами к надгусеничной полке неизрасходованные запасные траки.

– Молодцы, – чуть смущенно улыбнулся комбриг. – Да, Витя, задумался, тут ты прав. Расслабился, что в боевой обстановке непозволительно. Так что не вздумай брать пример. И я не шучу, кстати!

– Вы б это, хлебнули, командир. – Мехвод неожиданно протянул ему флягу с открученным колпачком. Взгляд танкиста был серьезен, как никогда. – Знаю, что вы не сторонник, что в боевой обстановке… ну и все такое прочее. Только вам нужно сейчас, поверьте, я вижу. Мой первый командир, с которым на Финской воевали, после одного боя тоже вот так… задумывался. Много тогда наших пожгли. Сидел, в пустоту глядел. А пить не хотел ни в какую. А потом комиссовали его подчистую: сломался человек, не мог больше воевать – и все тут.

– Ошибаешься, Вить, со мной не все столь трагично, – нашел в себе силы улыбнуться Кобрин. – Я и на самом деле просто задумался. Ладно, ладно, давай свое пойло.

Глотнул. Затем еще разок. По пищеводу потекло приятное тепло. Хмыкнул:

– Витя, да что ж вы на станции за грузовик такой расчудесный раздавили, что в нем коньяк прямо в советских флягах уставного образца был расфасован? И не разбился же, вот какая удивительная штука… Коньяк, кстати, неплохой, не удивлюсь, если даже настоящий французский. – Спрыгнув вниз, вернул фляжку механику: – Спасибо. По два глотка разрешаю. Если больше – ты меня знаешь. Будет плохо.

– Так точно, знаю, – абсолютно серьезно кивнул тот, пряча в уголках глаз озорные искорки. – Не волнуйтесь, тарщ подполковник, мы ж не по глупостям, понимаем, что к чему. Заводить?

– Давай. Наших теперь, поди, до самой переправы не нагоним, вон сколько войск идет. Пока еще в колонну вклинимся, сразу же не пропустят, плотно идут… Да и скорость будет аховая, сам видишь.

– А зачем нам со всеми пыль глотать? – искренне удивился Цыганков. – Вы б в карту глянули, может, есть еще какая дорожка? Мы за сегодня столько по округе наколесили, глядишь, и сейчас повезет. А то неохота в общей колонне телепаться, да и солярки у меня кот наплакал, а дизелек на малой скорости горючку жрет, как пять дурных – кашу!

– Дельная мысль, – хмыкнул Сергей, вынужденный признать, что до подобного он как-то не додумался. – Добро, Витя, давай заводись, а я в карту погляжу…

Лейтенант НКГБ Виктор Зыкин, конец августа 1941 года

На аэродроме Зыкина уже дожидалась черная «эмка», подрулившая к самому самолету. Возле распахнутой передней дверцы курил командир в звании капитана госбезопасности, что Виктора сразу же слегка напрягло. Нет, что машину за ним прислали – это как раз понятно. Не своим же ходом до города добираться? А и добрался бы – что вовсе не факт, поскольку в Москве ни разу ни бывал, – так на часах-то всего четыре с минутами утра, комендантский час. Откуда у него пропуску-то взяться?

Кстати, еще неизвестно, где именно они приземлились. Если на Центральный аэродром на Ходынском поле, то он уже в черте города. А вот если в Кубинке, то до города на хорошей машине никак не меньше часа по шоссированной дороге. Но с чего бы такая встреча, аж целый капитан госбезопасности? Как-то вроде не по чину, ага. Прислали б сержанта – он бы и бровью не повел. Или, допустим, ровню – лейтенанта. Но капитан – вроде как уже перебор…

Разумеется, внешне Зыкин никак на столь неожиданную встречу не отреагировал: четко бросив к козырьку фуражки ладонь, представился и, не дожидаясь вопроса, протянул документы. Подсвечивая себе фонариком (трофейным, что характерно, со сменными светофильтрами, видал такие на фронте), капитан придирчиво изучил командирскую книжку, сличая не слишком четкую фотографию с оригиналом. Пролистав документ до последней страницы, удовлетворенно кивнул и, вернув удостоверение владельцу, коротко мотнул головой в сторону авто:

– Садитесь, товарищ лейтенант. На заднее сиденье. Личные вещи имеются?

– Никак нет, только это. – Виктор поддернул левой рукой ремень самого обычного солдатского сидора, выданного еще в госпитале. Ничего особенного внутри не было – откуда, собственно? Пара нижнего белья, запасные портянки, полотенце, нехитрые принадлежности для мытья-бритья да фляга со спиртом. Из-под задравшегося манжета гимнастерки предательски выглянул циферблат трофейного хронометра, за который капитан немедленно зацепился взглядом. Очень таким внимательным взглядом. Профессионально-оценивающим. Однако никаких вопросов, против ожидания, задавать не стал, лишь снова кивнул: