Олег Таругин - Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!

«Вот-вот ударят…» Ага, так он и поверил! Раз «тяжко идут» – значит не раньше ночи прорвутся. Если, конечно, вообще прорвутся. Хотя, по идее, должны: дорожку им основательно расчистили – и еще расчистят, пока боеприпасы и горючка имеются. А у них это – последний шанс. Завтрашним днем прорываться уже просто не будет смысла: замыкать котлы и удерживать «горловину» фрицы еще в прошлые месяцы неплохо научились.

Вызвал комроты Ляликова, выслушал прерываемый помехами доклад. Автоматически подумав, что с нынешним качеством радиосвязи никаких глушилок и изобретать не нужно. Но друг друга поняли. У тяжелотанкистов все было нормально: немцев прищучили, под прикрытием дождика вместе с «махрой» отошли на вторую линию, заняли укрытия. Сообщив, что его «коробочки» скоро подойдут на помощь и ударят по немцам с тыла, и передав несколько перефразированное напутствие Михайлова (нужно же подбодрить бойцов), Кобрин отключился.

Оба батальона легких танков (а с учетом суммарных потерь за три боя – по сути, уже один, зато полностью укомплектованный) тоже отчитались. Молодцы, хорошо повоевали, всерьез раздолбав растянувшиеся тыловые колонны. Сейчас они в темпе вальса шли в оговоренный квадрат, дожидаться, пока немцы продолжат движение. А они обязательно продолжат, поскольку потрепанным мехгруппам – и той, что атаковал Кобрин, и фланговой – вскоре остро понадобятся топливо и боеприпасы. Но топливо – в первую очередь.

– Командир, можно вопрос? – подал голос Божков.

– Валяй, – разрешил Сергей, поймав раскрытым ртом дождевую каплю. Блин, у предков даже дождь другой, хоть так пей, хоть чай заваривай. Чистый, не испохабленный продуктами терраформирования. Напряжение недавнего боя постепенно отступало, потихоньку, исподволь накатывал отходняк – а это плохо. Категорически недопустимо! Нельзя расслабляться, нельзя! Так, собраться!

– Так я не понял, мы победили – или как? Вроде так немцу наваляли, что только перья летели. Любо-дорого смотреть.

– В тактическом плане победили, Гриша. А вот в стратегическом – хрен его знает. Пока не ясно. Наша задача – обеспечить выход из оперативного окружения наших войск, уже почти запертых в очередном котле. А мы им дорогу расчищаем. Теперь все от них самих зависит: смогут пробиться – все получится, как штаб спланировал…

– А ежели не смогут – значит зря все? Так выходит?

– С хрена ли «зря»? – внезапно разозлился Кобрин. – Мы сколько фрицев наколотили – и еще наколотим – это, по-твоему, зря?! Переправу захватили – уже хорошо! Самим понадобится, тут до Днепра всего ничего, а там уже наши. Так что прекрати пораженчество разводить, слушать противно! В июне хуже бывало, и ничего, прорвались. Справились. Вон, даже Белостокского котла не было – предотвратили, хоть все на волоске висело! И с Минским у немца не заладилось! И здесь справимся!

– Простите, тарщ подполковник! – испуганно пискнул радиотелеграфист. – Только я ж ничего такого в виду не имел! Просто спросил!

Мысленно выругавшись, Кобрин взял себя в руки: ну, и чего вспылил? Чего на пацана наехал? У него и без того после сегодняшних попаданий в башке звенеть должно. Нет, оно понятно, что усталость с прочими нервами, но нужно уметь держать себя в руках! Иначе какой из него, на хер, полковник Генштаба получится? Если, конечно, вообще получится: Сергей уже не в первый раз поймал себя на мысли, что во время пребывания в прошлом перспектива благополучно окончить академию и получить вожделенные трехзвездочные погоны как-то сразу отходит на второй, если не на третий план. И главным становится… нет, вовсе не выжить, это для малодушных. А выполнить свою задачу. По максимуму сберечь бойцов. Хоть немного, но изменить к лучшему реальную историю…

– Извини, Гриша, не бери в голову. Нервы, сам понимаешь. А нам еще воевать и воевать… от забора, блин, до рассвета. Ладно, эфир слушай, вдруг чего важного будет.

– Снова немецкий? – хмыкнул танкист. Смотри-ка, запомнил утреннюю командирскую подначку…

– Нет, сейчас тебе попроще задача – наш. Немецкие переговоры мне нынче до одного места. Тем более с языком противника у тебя плохо. Двоечник-второгодник. После победы узнаю, где учился, накатаю кляузу. Будешь с малолетками штаны об парту просиживать.

Посмеялись.

– Командир, а что за Белостокский котел такой? – после недолгой паузы снова подал голос Божков. – Вроде ж не было такого, я политинформации внимательно слушал и на карте глядел. Отступали мы, это да. А котла такого не припомню.