Дем Михайлов - ПереКРЕСТок одиночества

Меня окружает ледяной черный ад.

Надо собраться с мыслями.

Надо прийти в себя. Прекратить совсем несвойственную мне истерику, откинуть ненужные сейчас эмоции.

Для этого надо сделать следующее – перестать сидеть и начать решать проблемы.

Есть ли у меня проблемы?

Море!

Я в море проблем!

Чтобы не барахтаться, надо выбрать самые насущные и в первую очередь сконцентрироваться на решении именно этих проблем.

И что это за проблемы?

Тут и думать нечего.

Меня жутко тревожило отсутствие света и тепла.

Тревожило свое физическое состояние – меня начало трясти и это не только мандраж. Это и переохлаждение.

Меня тревожило наличие холода и ледяной воды.

И меня жутко тревожил тот факт, что я не знаю, где нахожусь. Что это за место?

Мелькнул еще один вопрос – а реально ли все это?

Но вопрос мелькнул и тут же пропал – причем навсегда. Уж в этом я был уверен твердо. Уверен полностью – меня окружает реальность. Я не в коме. Я не в наркотической галлюцинации.

Это реальность…

А худшее, что может сделать любой настоящий мужик, – это попытаться отвергнуть реальность. Не получится. Реальность даже не заметит твоей попытки, а потом сделает тебе очень больно.

Проблемы… их решение…

Проблемы… их решение…

Соберись. И начинай действовать. Немедленно.

Чтобы было легче – сфокусируйся на той проблеме, которую решить быстрее и проще всего.

Ощупав штанины, отжал их. Стащил обувь и носки. Выкрутил носки. Положил их на колено. Вытряхнул влагу из обуви. Протер ее изнутри носками. Отжал носки еще раз. Повторил процедуру с обувью. Вытянув руку, нащупал стену и подошвами вверх положил рядом с ней легкие туфли. Может чуть просохнут. Потом надо не забыть перевернуть подошвами вниз, чтобы остаткам воды было легче испаряться. Отжав носки третий раз, протер ими задубевшие ноги. Принялся растирать голени, разминать их. Вскоре стало теплее – кровоснабжение восстановилось в полном объеме. Пошевелив зябнущими пальцами ног, начал расстегивать рубашку.

Попутно пытался оценить температуру вокруг себя.

Если верить моим ощущениям – около нуля по Цельсию. Может чуть-чуть ниже. Вряд ли выше. В воде был лед, это я отчетливо помню. Довольно толстые куски и пластины. Но была и вода. Причем пресная – ее немало попало мне в рот. Затхлая, но пресная. Даже думать не хочется, сколько всякой гадости я проглотил вместе с водой.

Ноль по Цельсию. А я мокрой легкой одежде. С пустым желудком. Просто отлично. Еще не хватало таблички над головой – «Желаю умереть от пневмонии в расцвете лет!».

Выжав рубашку, остался в джинсах и трусах. Их пока снимать не стал. Неизвестно как обернется ситуация. Если сейчас сюда ворвутся журналисты с камерами или кто похуже, не хотелось бы предстать перед ними в чем мать родила.

С одеждой закончено.

Пора добавить чуть тепла. А значит, снова придется в темноте лезть в ледяную воду. Бедные мои ноги. Спускаясь с возвышения, ненадолго заколебался – не дай боже, напорюсь босой пяткой на иззубренный кусок стекла. Мне только борьбы с обильным кровотечением не хватало в спартанских условиях. Плюс кровопотеря вызовет еще более скорое замерзание. Но страхи не могли решить моих проблем. Я опустил ступни в ледяную воду. Обожгло как кипятком. Я невольно застонал сквозь стиснутые зубы и заторопился вперед, выставив перед собой руки и шагая по памяти.

Раз шаг. Два. Три. Еще один маленький… рука натыкается на рычаг. Я тяну его вниз.

Щелчок.

Я спешу обратно, не дожидаясь пока посветлеет.

И тут же получил сокрушительный удар по мизинцу правой ноги. Вскрикнув, запрыгал на месте, поджав ушибленную ногу. В багровом свете вижу лежащую на полу гирю, о которую и ушибся. Солидная такая гиря. Не меньше пуда. Оценив ее местонахождение, решил убрать ее с пути между возвышением и рычагом. Схватив за ручку, тащу с собой и ставлю чуть в стороне. Взбираюсь на возвышение и выпрямляюсь во весь рост, держа над головой расправленную рубашку, подставляя ее под гудящие потоки теплого воздуха. Хорошо выжатая рубашка выгибается парусом то в одну, то в другую сторону, трепещет на встречных ветрах. Когда ее выгибает особенно сильно, часть воздуха отклоняется вниз, накрывая меня блаженным теплом.

Я безмолвно шевелю губами, высчитывая секунды, а затем и минуты.

Примерно через три минуты освещение погасло, потоки горячего воздуха иссякли.

Три минуты. Да они издеваются.

Пока вокруг меня был желтовато-багровый сумрак, а не кромешная темнота, удалось кое-что подметить. Если точнее – подметить удалось очень многое, но пока я привычно отсек ненужное. Нужно сфокусироваться.