Александр Забусов - Калика перехожий

С тех пор как они выехали из погоста, расставшись со своими соплеменниками, Андрей гонял своих бойцов после каждой ночевки, при этом вслух употребив выражение: «Чтоб служба медом не казалась!» Между делом он просто шлифовал технику клинкового боя, учил тому арсеналу каждого воина, который передается в роду из поколения в поколение и самостоятельно нарабатывается в боях.

– Судислав!

– Я, сотник!

– Как там наш дорожный попутчик?

– Совсем оклемался. Только левая рука не действует, но тут уж никак, сам ведаешь, перебита.

– Ну-ну!

Минувшим днем на лесной дороге они выехали как раз к месту сечи. Лесные тати напали на немногочисленную кавалькаду воев, сопровождавших пару телег обоза, и успели качественно потрепать путешественников. Ко времени вмешательства в дела лихих людей в живых была пара обозных и из десятка два воина, да и те исходили рудой. Обоз отбили, выжившие тати растворились в лесных дебрях, а на руки Ищенко легло бремя в лице раненого боярина Романа, возглавлявшего поход.

Пройдя вдоль походной стоянки, остановился у телеги, поверх накидки, на которой на медвежьей шкуре возлежал раненый боярин. Заглянул в бледное, усталое от боли лицо, спросил:

– Ну, ты как?

Роман открыл глаза, с интересом посмотрел на своего спасителя. Вместо ответа задал вопрос:

– И куда мы теперь?

– Хм! Мы? Доведу вас до ближайшего жилья, там сдам на руки смердам, ну а сам на север подамся, в Новгород.

– Послушай меня! Я так понял, что вам все едино, как ехать. Давай сделаем крюк, отправимся в земли ростовские, там у моего двоюродного брата по матери, боярина Олега отчина, усадьба с землей, от отца в наследство доставшаяся. Он хоть муж и молодой, а нас сирых приютит. Я к нему и обоз веду.

– Подумать надо.

– Чего там думать, Андрей? Едем! Примут там нас как родных!

– Вот так всегда у русских, планов громадье, мысли умные, цели благородные, а потом встречается на пути такой вот, как ты, и по исконной традиции, и от широты души, р-раз и все коню под хвост. Помочь нужно, свой интерес всяко соблюсти успеется. Мать его так! Едем.

– Многие из нас умеют предсказывать будущее, врачевать болезни, снимать с людей порчу, лечить скот, вызывать стихии. Иные могут с помощью заговоров превращать людей в животных.

Людослав, помешав варево в небольшом котле, зачерпнул толику его, пригладив ладонью бороду и расправив полностью седые усы, подув в ложку, остужая кипяток до приемлемого состояния, отведал для пробы. Сидевший у костра напротив старца отрок с интересом внимал словам собеседника. Казалось, юнец забыл обо всем, что их сейчас окружает. Старик крякнул от удовольствия.

– Еще чуть-чуть и будет готово! У щуров не было изображений божеств и рукотворных храмов для них… – глянув в глаза мальчишке, продолжил прерванное повествование старец. – По-первых, они посвящали им леса и рощи и называли «богами» нечто таинственное, осязательное лишь для преклонения в духе. С тех пор сохранился обычай вешать на ветви берёз, класть на камни у источника или к подножию старых дубов и лип нехитрые дары – приношения местным хозяевам и хозяйкам. И это вовсе не жертвы с целью ублажения, а просто знаки внимания и уважения. И не было там никаких сооружений и изображений. О том, что место священно, по ленточкам и лоскуткам, развешанным на деревьях, да по охватывающему человека чувству благодатного умиротворения поймет любой родившийся на этой земле. Помни, Веретень, наши божества с нами повсюду. Они населяют леса, горы, долы, реки и озёра, туманы и зарницы. Не станет меня, они всегда придут на помощь, когда попросишь. Многому я научил тебя с тех пор, как нашел в сожженной степняками деревне. Оба мы с тобой неприкаянные, лишившиеся рода. Во времена моей молодости старший в роду был одновременно и жрецом в обрядах родового значения, служил не богам, а своему роду, и этим служением сама родовая жизнь закономерно обретала значение освящённой свыше. В моем роду главенствовал Велимудр, сильным волхвом был. На закате жизни исчез в никуда. Волхвом он выступал только на праздниках, зато при нем рода наши поднялись высоко.

Ложка вновь коснулась губ старика.

– Ну, вот и готово. Снимаем с огня, снедать будем. Отнеси к малиннику краюху хлеба и ложку каши, угости хозяйку сего места. Нехай берегиня полакомится подношением.