Виктор Зайцев - Повелитель стали

– Неужели второй тигр, – прошептал он, но стрелять второй раз не стал. В этом мире надо экономить патроны. Ближайшую тысячу лет их не достанешь. Разъярённое мяуканье перешло в жалостный вой и стало удаляться. После небольшого ожидания Белов выбрался и развёл костёр, подбросив ещё с вечера приготовленные ветки. На часах было шесть часов. Значит, через час рассветёт, а пока он решил собрать вещи. При свете костра удалось разглядеть, что передняя стенка палатки прорезана несколькими когтями и превратилась в занавеску из нескольких полосок ткани. Но нитки с иголкой дома имелись, свою задачу палатка выполнила, спасла хозяина. Почти сразу от палатки пятна крови вели в лес, судя по объёму разлитой по снегу крови, далеко зверь не уйдёт. Заинтригованный путник решил после рассвета выяснить, что это за зверь, хотя больше склонялся, что это рысь.

Ожидая рассвета, он успел позавтракать, напиться травяного отвара и собрать все вещи. При дневном свете следы ночного гостя были не просто хорошо видны, это были даже не следы, а кровавая дорожка. Белов осторожно пошел по следам хищника. Зная коварную привычку кошачьих делать петли и нападать на охотника, он двигался очень медленно. Хорошо, что идти пришлось недалеко, метров через пятьдесят под большим дубом на спине лежал мертвый, начинающий коченеть, зверь. Выстрел пришёлся в грудную клетку, видимо разорвал лёгкое, поэтому было столько крови. Тащить достаточно большую рысь на себе путник не хотел, пришлось снимать шкуру. Несмотря на полученный за лето опыт, дело шло достаточно медленно и заняло больше часа. Уже очищая кровь со шкуры снегом, Белов заметил, что хвост у этой рыси больше метра длиной. Значит, это леопард или барс, даже снежный барс, шкура была белого цвета.

Задерживаться возле следов крови и освежёванного трупа он не стал и быстрым шагом двинулся к дому. По дороге очередной раз стал размышлять, параллельный это мир или свой. Судя по тигру, барсу, зубрам и благородным оленям, это другой мир. Но река Кама, язык, явно славянский, названия городов? Слишком мало информации для правильного вывода, да и летописные источники могли приврать, а тигры и барсы были просто истреблены, не говоря об оленях и зубрах. Как бы на шерстистого носорога не натолкнуться или на пещерного медведя, поёжился Белов. Прикидывая, как точнее определиться с местонахождением во времени, он подошёл к дому.

Глядя в окно на метель, заметающую лес уже третий день, Белов стал сомневаться в возможности зимнего похода в Соль-Камскую. Добираться туда надо больше недели, а предложить пока нечего. Заканчивался ноябрь. Сделали за последний месяц много, но своего продукта на продажу ещё не было и будет ли до весны, непонятно. Да и, честно говоря, купленной у Окуня соли вполне хватало, чтобы дотянуть до весны, а с открытием навигации соль тот же Окунь привезёт в Тывай, если нужно будет. Поэтому поход в Соль-Камскую потерял смысл, превратившись просто в возможный, а не жизненно важный.

К возвращению Белова от угров Третьяк успел пересчитать и уложить весь кирпич, его вышло почти три тысячи штук. Отыскав в книжке «Советы садовода» пару образцов кирпичных печей-голландок, попытались сложить самую простую в доме для Третьяка. Но даже самая простая печь получилась только с третьего раза. Вторая печь в довольно большом доме молодожёнов оказалась необходимой, так как одной печью, даже если топить круглые сутки, дом не протапливался. Окна, крытые полиэтиленом, не держали тепло. Половину окон пришлось заложить брёвнами, а вторую печь решили ставить не на втором этаже, а тоже на первом, но в другой части дома. Вот уж вторая печь вышла сразу и гораздо симпатичнее первой. Металлические дверцы, вьюшки и прочие несгораемые детали для печей пришлось сделать из обрезков железных и стальных пластин, найденных в богатом хозяйстве Алексея. А вместо петель приспособить стальную проволоку. Вышло неказисто, зато надёжно, пожаров можно не бояться. Остатки кирпича ушли на новую коптильню, почти промышленных размеров. Её мужчины выстроили во дворе, под специально сделанным навесом, чтобы можно было коптить в любую погоду.

Пока печники экспериментировали, Влада полностью освоилась с хозяйством. А у Ларисы стал проходить токсикоз. Лосёнка пока из курятника не выпускали, зато после утепления в курятнике вода ночью не замерзала. Белов очень боялся за кур и хотел их даже перенести в дом, в чулан, опасаясь мелких хищников. Хотя до сих пор никаких следов хоря или ласки не замечали. Кошки неплохо разогнали всех мышей и хомяков поблизости человеческого жилья. Глава семейства назвал лосёнка Фомкой за его фырканье, с которым тот брал морковку из рук. Лосёнок хорошо подъедал очистки с кухни, Влада уже прикармливала его вениками из осины и ивы, добавляя хвойные породы. Сено давали редко, Белов где-то слышал, что лошадей одним сеном кормить нельзя и опасался за лосёнка. Фомка приручился быстро и легко откликался на свою кличку поворотом головы и фырканьем. Пытаясь сделать из Фомки, если не ездового, так хоть вьючного лося, его приучали сначала к ошейнику с колокольчиком, потом стали надевать на морду телёнка самодельную уздечку. Пока всё шло более или менее гладко.