Виктор Зайцев - Повелитель стали

Очнулся Белов через сутки, чувствуя себя отвратительно. Кроме слабости от потери крови, в обеих ранах ощущалось сильное жжение. Он спросил Ларису, сидевшую у кровати, чем обработали его раны, та позвала Алину. Алина сказала, что раны ничем не обрабатывали, промыли спиртовым настоем трав и забинтовали, даже зашивать не стали, раны были рваные и неглубокие. Белов похолодел, когда представил, что оружие, которым его ранили, могло быть отравленным. Он велел развязать раны и принести всю аптечку, оставшуюся от двадцать первого века.

Осмотрев обе раны, насколько смог это сделать, Белов заметил зелёную корочку, покрывшую большую часть обеих ран. При всём прежнем опыте ранений, своих и чужих, он ни разу не замечал такой расцветки раны. Решив, что это яд, который надо немедленно удалить из организма, Белов проглотил несколько таблеток анальгетиков, затем велел Алине срезать острым ножом всю зелень с ран. Ларису отправил готовить горячую воду для душа, в котором намеревался смывать остатки отравы, попавшей в раны. Одновременно развёл ещё пять таблеток антибиотиков и отложил пару, чтобы выпить после всей процедуры. Пока шла подготовка, анальгетики подействовали, и даже язык у него онемел.

Он прошёл в ванную, где Алина двумя остро отточенными ножами не соскоблила, а срезала всю зелень, покрывавшую раны, со слоем чистого мяса. Белов предупредил всех домашних, что зелень – это отрава, её надо убирать аккуратно, не трогать ранеными руками. Пока он сидел под душем, смывая заражённую кровь, действие обезболивающих лекарств закончилось – какая навалилась боль! Сыщик протёрся насухо и присыпал раны на руках порошком анальгетиков и антибиотиков, сам тоже выпил антибиотики и провалился в забытьё. Просто осел мешком на кафельный пол туалета. Кошмарные сны, увиденные за время до следующего пробуждения, странным образом перемешались с действительностью. Белов кого-то преследовал, затем убегал, сражался, умирал под ударами врагов. Немного придя в себя, через силу поел жареной печени и свежих помидоров с яичницей, огромную потерю крови надо восстанавливать.

Лариса рассказала, что в посёлке всё нормально, начинают убирать урожай, отелилась корова, скоро будет своё молоко. Мужчина вспомнил о свинцовой руде и велел срочно отправлять лодки за этой рудой, Алина обещала подробно рассказать, куда. После небольшого улучшения снова началось онемение в руках. При осмотре раны выявились ещё островки зелёного налёта на краях кожи и коросте. Пришлось Белову и Алине вновь повторять неприятную процедуру срезания мяса по-живому. Он на этот раз не дотянул до конца процедуры, потерял сознание уже в душе. Очнулся в постели от страшных болей в раненых руках и головной боли. Лариса успокоила его, раны обработали так же, как и в первый раз, но анальгетики действовали всё слабее. Дважды приходилось ещё срезать отравленную плоть, пока мужчина перестал чувствовать жжение в ранах.

Облегчения это не принесло, организм перестал работать на заживление. Тело, под ударными дозами антибиотиков и анальгетиков, при огромной потере крови, отказывалось выздоравливать. Открытые раны на руках не заживали, огромная слабость и постоянная головная боль стали привычным состоянием Белова. Ванны и компрессы из лекарственных трав, как и различные отвары, приносили получасовое облегчение. Головные боли доводили до мыслей о самоубийстве, лишь бы закончились мучения. Только вредность характера бывшего опера, не желавшего прослыть посмертной жертвой шамана, давала силы для жизни. Свою постель он покидал только для туалета и принятия ванны, да и туда его водили жёны под руки. Кормили его тоже в постели, последние дни он даже ложку поднять не мог, слабость позволяла только слушать и думать, слушать и думать. Думать о том, как выживут его родные и близкие в этом жестоком первобытном мире. И жалеть, что судьба не дала ему пары лет для окончательного укрепления посёлка, хотя за два года и так успел многое.

Продолжалось это состояние больше трёх недель, за которые успели убрать полностью весь урожай. Белов, понимая, что умирает, начал диктовать Ларисе свои указания для Третьяка, для Окуня, другие советы, как спасти детей. Потом приходил в сознание и смеялся над своей наивностью, догадываясь, что после смерти дом будет разграблен соседями, в первую очередь, тем же Скором, и все артефакты распроданы или украдены. Тот небольшой шаг по пути прогресса, что удалось сделать, пропадёт за считанные недели, затянутый приуральской тайгой. Снова менялось настроение умирающего, казалось, что Третьяк с Владой и Лариса с Алиной смогут сохранить свою независимость. Он опять начинал диктовать указания на будущее. В один из визитов Третьяка, рассказывавшего о работе над вторым паровым двигателем и модернизацией парохода, Белову пришёл на память рассказ о лекаре, живущем недалеко от Выселков, которого не трогали окрестные племена. Третьяк подтвердил это, даже взялся отыскать место, где этот лекарь живёт.