Виктор Зайцев - Повелитель стали

Позднее он прикинул себестоимость первого паровика и ужаснулся, если перевести все затраты в гривны, дешевле купить полсотни рабов. Сразу стало понятно, что паровик, как незабвенный самолёт ТУ-144 – самолёт престижа, как его называли, станет исключительно двигателем технических амбиций. Но, как говорится, дал слово – держи! Отступать Белов не собирался, он единственный, пожалуй, в этом мире понимал затратность и неэкономичность первых шагов технического прогресса. К счастью, Третьяк с помощниками были далеки от этих мыслей, они наслаждались своим небывалым творением. Третьяку старейшина твёрдо обещал, после доведения парового двигателя до рабочего состояния, заняться с парнем легированными сталями и постепенно подбираться к знаменитому анохинскому булату. Благо, кое-какие сведения об этом в технической литературе имелись.

Вслед за последними льдинами по Бражке сразу три лодки отправились за каменным углём. Чуть позже их обогнали Белов с Алиной, на моторной лодке отправившиеся за точильным камнем, который в прошлом году он так и не привёз. За зиму перегнали почти двести литров бензина, скоро уже новую нефть привезут, можно и прокатиться с ветерком. На моторе расстояние между двумя селениям не чувствовалось совершенно, дорогу до Выселков Белов одолел за пять часов, хотя на вёслах не управился бы и за сутки. В Выселках он навестил всех знакомых, передал гостинцы и поклоны родителям Влады, зашёл в дом Скора, где появился внук. Сыщик рассказал старосте эпопею с Рудым, без подробностей о его пленении и завладении имуществом. Повидался с братьями Лопатами, которые достаточно окрепли не только физически, но и в решении уехать из Выселков. С ними Белов обговорил целую операцию по переселению, которую решили провести в начале лета. Лопаты рассказали новости из жизни Выселков, перечислили всех купцов, побывавших прошлым летом, описали нового подручного Скора из Соли-Камской, уже избившего двоих мужиков в селении.

Повидал Белов и парней, у которых два года назад отбил Третьяка. С ними он наладил неплохой оперативный контакт для получения информации, парни питали к нему скорее дружеские чувства, давно забыв летний конфликт. Они рассказали все новости за зиму, которых было не так и много. Кроме Малины, ещё две женщины родили, да один мужик умер. Никого из посторонних за зиму в Выселках не было, только угры из соседних селений, даже из Соли-Камской никто не приезжал нынче, зимовали тихо и скучно. Поговорил с Курихой, обрадовавшейся успехам птицеводства в Бражинске как своим, пригласил её в гости летом. Вроде немного успел, но за разговорами время пролетело незаметно, спохватился он, когда начало смеркаться. Ночевать в гостевом доме с молодой женой не хотелось, пришлось срочно отправляться домой.

Обратно засветло не успевали, Белов решил переночевать на берегу речки Мельничной, рядом с точильными камнями. Несмотря на довольно тёплую безветренную погоду, ночная прохлада от реки и леса была заметной. Они с Алиной посидели у костра, поужинали и собирались уже ложиться в палатку, как вдруг заметили свет костра на скалистом холме буквально в паре километров выше по течению реки. Любопытство и необъяснимая тревога заставили сыщика быстро свернуть бивуак, через десять минут они на вёслах в темноте осторожно поднимались вверх по речке. Течение у реки было спокойное, до костра добрались быстро. Он осторожно вышел на берег, Алину оставил в лодке, которую она отвела от берега на пять метров и воткнула шест в дно, держась за него, как за якорь. Сам Белов с карабином в руках бесшумно поднимался к костру, вокруг которого в свете растущей луны рассмотрел до двадцати мужчин, по виду угров. Костёр был зажжён в центре каменной площадки на обрыве над рекой, рядом плясали два шамана, уже в изнеможении, видимо, давно. Спустя несколько минут пляска замедлилась и прекратилась, старший шаман стал говорить.

Белов за эти два года достаточно узнал угорский язык, чтобы легко понять, что речь идёт о чужих людях, которые должны умереть. Он подумал, что угры казнят каких-то путников или купцов, нарушивших их границы. Нет, второй шаман начал восхвалять великих воинов, которые смогли в дальних краях похитить и привести для жертвы плохих людей, за это старший воин (несколько слов он не разобрал) получает право принести жертвы самому. Со всех сторон раздались нестройные выкрики, по которым опер легко определил, что все зрители в изрядном подпитии. Правильно, мелькнула у него мысль, на трезвую голову такое непотребство не сотворишь. Нигде Белов жертвы не разглядел, у него возникла надежда, что в жертву принесут животное, а не человека. Нет, из-за обрыва шаман вывел двух связанных людей, мужчину и женщину, одетых иначе, чем угры, и более стройных. Из пьяной толпы вышел хохочущий здоровяк с топором в руке и протянул свободную руку к женщине, которая испуганно отшатнулась. Все загоготали, вызвав в памяти отставного сыщика стойкую ассоциацию с бандой пьяных хулиганов, способной забить насмерть любого. Связанный пленник шагнул навстречу угру, заслоняя собой женщину. Тот, под довольный хохот соплеменников потащил пленника в центр площадки, к костру. Белов, догадываясь, что произойдёт, начал действовать. Он натянул вязаную шапочку себе на лицо, совместив глазницы с прорезями, повесил карабин на плечо, быстро пробираясь вперёд, к костру. Но не успел, без всякой подготовки или речи два шамана и угр обезглавили пленника, после чего пьяный воин с криком поднял голову мертвеца за волосы вверх. Зрители взревели, за время этого массового помешательства Белов добежал до пленницы и забросил её лёгкое тело на плечи. Только когда он побежал с ношей к реке, угры заметили это и заорали, бросаясь вдогонку.