Александр Логачев - Белое солнце России

Придя в себя, парень решил, что своей бедой надо как можно скорее поделиться с товарищами. Но сделать это было невозможно, так как рядом стоял Назаров, заботливо державший его за горло. Винтовку, снятую с плеч пленника, он воткнул штыком в землю, считая ее сейчас никому не нужным предметом.

– Ты на часах? – не шепотом, но очень тихо спросил Назаров.

Парень согласно кивнул головой – разговаривать ему было очень уж неудобно.

– Значит, на сегодня твое дежурство закончилось. Теперь давай думать, как нам с тобой лучше поступить. Или я тебя придушу, или ты мне поможешь. Придушить?

Парень отчаянно замотал головой. Это предложение Назарова ему очень не понравилось.

– Хорошо. Значит, ты мне хочешь помочь. Надо мне в дом войти, а проводить – некому. – Назаров чуть ослабил хватку и прибавил: – Скажешь хоть слово громче, чем я, придушу без предупреждения.

– Пожалейте, дяденька, – пролепетал парень так тихо, что Назаров с трудом смог расслышать его голос. – Я ни в чем не виноват.

– Это, брат, очень плохо получится. Мне придется невинного задушить. Если не поможешь, – участливо сказал Назаров. – Сколько ваших в доме?

– Весь комбед в сборе. Двадцать человек.

– Где они?

– В гостиной. Там у нас вечернее собрание, – прошептал парень, да так тихо, что Назарову пришлось заставить его повторить. В этот момент из дома донесся звон стаканов.

– Хорошее у вас собрание. Где Лариса?

– Барская поблядушка, что ли?

Болезненный тычок в бок объяснил парню, что он должен осторожней выбирать выражения.

– Извините, дяденька. Ее наш председатель приказал в башне запереть, чтобы никто не обидел.

– Ты знаешь, как до башни добраться?

– Не-е. Я в зиминской усадьбе всего неделю как поселился.

– Тогда пошли. – И Назаров, продолжая держать парня за горло, осторожно двинулся к дому.

Они взошли на крыльцо и приблизились к раскрытой двери. В этот момент пленник, видимо, ободренный знакомыми голосами, раздававшимися из гостиной, рванулся из назаровских рук, пытаясь крикнуть «караул». Ничего хорошего эта затея ему не принесла. Назаров тотчас сжал пальцы на его горле и два раза двинул головой о стенку. Тело парня потеряло природную устойчивость и сползло по стенке вниз.

Назаров вынул нож, отрезал кусок от шинели пленника. Через минуту во рту у парня торчал кляп, а руки были связаны. Оставив неподвижное тело возле крыльца, Назаров поднялся по ступенькам и оказался в Усадьбе.

В прихожей, которая с легкой руки архитектора-британца называлась мудреным словом «холл», было просторно и темно. Налево, в гостиную, вел широкий коридор, его дальний конец был озарен отсветом ламп, освещавших комбедовскую пирушку. Назаров на минутку остановился, припоминая рассказы Тимохи Баранова об Усадьбе. Здесь должна быть лестница. Вроде бы немного пройти направо. А там и наверх.

Из раздумий его вывел скрип открывшейся, невидимой в темноте двери, и Назаров нос к носу столкнулся с невысоким мужичком, державшим в одной руке лампу, а в другой – корзину с разной закуской. Изо рта у мужика торчал здоровенный ломоть ветчины – видно, он решил удовлетворить голод еще по дороге. Сделать это ему не удалось, так как от удара под ребра мужик тотчас согнулся и раскрыл рот, чтобы набрать побольше воздуха. Ветчина мягко шлепнулась на пол. Рядом с ней упала корзина, по коридору разнесся глуховатый звон разбившихся крынок. Лампу постигла бы та же участь, не подхвати ее Назаров. Другой рукой он выхватил финку, и мужик почувствовал под подбородком неприятный холодок, а потом и легкий укол.

– Вавила! – раздалось из гостиной. – Ты что, курвин сын, всю сметану побил?

– Вавила, – сказал Назаров, быстро поставив лампу на пол и взяв своего противника за волосы освободившейся рукой. – Жить хочешь?

– Да. – Вавила протрезвел мгновенно и уже сообразил, что за штучка уперлась ему в горло.

– Тогда крикни, что задержишься немножко. Скажешь не то, что надо, – понимаешь, что будет, не дурак.

– Товарищи, я тут всю провизию просыпал, и не собрать! Лучше я в погреб обратно схожу, – во всю глотку, истово заорал Вавила.

– Послали болвана, – донеслось из гостиной. – Он всю нашу жратву растрясет. Мы тебя в село за салом отправим.

Комбедовцы еще пару минут костерили Вавилу. Но вскоре крики замолкли – видимо, зиминские красногвардейцы переключились на более интересное занятие.

Назаров оттащил Вавилу на несколько шагов в сторону, продолжая демонстрировать пленнику, что нож – по-прежнему у горла.