Константин Калбазов - Несгибаемый. Не буди лихо…

– Я понял. Что там с обратным скатом?

– Порядок. Начали.

«Илья Муромец» – по-своему уникальный самолет. Так, например, он способен двигаться со скоростью менее ста верст в час, закладывая крутые виражи. Это позволяет ему буквально кружить над определенным пятачком. Идеальный аппарат для воздушных съемок. Он, конечно, может показаться несколько грузным, да еще и при наличии четырех паровых машин, но на деле это не так. На сегодняшний день модернизированные «Муромцы» являются лучшими самолетами в своем классе.

Правда, уже сейчас сразу несколько конструкторов и коллективов озабочены созданием новых самолетов. Время неуклонно движется вперед, как и прогресс. Поэтому этот старичок уже отживает свой век. Смена только-только должна появиться на свет, но это обязательно случится. И первенцы уже закладываются в опытных мастерских. Хм. А быть может, уже и делают первые неуверенные шаги в воздухе.

Конечно, конструкция достаточно громоздкая. Но для воздушного обеспечения подходила лучше всего. Тут и дальность полета, и грузоподъемность. Помимо экипажа, на борту находились кинооператор с помощником, репортеры и припасы на случай непредвиденной посадки.

К тому же на стороне «Муромцев» их исключительная надежность. Должно было случиться нечто из ряда вон, чтобы эта машина рухнула на землю. Этот гигант своего времени способен сесть даже с полностью неработающими машинами, на одном лишь планировании. А еще, несмотря на габариты, самолет нуждался в относительно небольшом пятачке для посадки.

Петр ничуть не сомневался, что картинка получится что надо. Для удобства работы оператора были предоставлены все условия. Иное дело, что сам КАЗ мог не оправдать возложенных на него надежд.

Уже свернув с дороги и начав взбираться на крутой склон, Пастухов усомнился в том, что правильно поступил. Навскидку холм не казался таким уж серьезным препятствием. Но стоило телу прижаться к спинке сиденья, как уверенности поубавилось. Однако и отступить он уже не мог. Вперед! Только вперед!

Скорость значительно снизилась. Сказывался как крутой подъем, так и целина. Оно вроде как и просматривается песок, покрытый скудной растительностью, но нет полной уверенности в отсутствии скрытых угроз. Так что грузовик полз на холм со скоростью едва десять-двенадцать верст в час.

Наконец вершина. КАЗ легко ее перевалил, и начался спуск. Дорога явственно была видна у подножия. До нее было порядка пяти верст. Петр несколько увеличил скорость, но все же не позволял автомобилю разогнаться больше двадцати верст. Причина все та же. Целина.

– «Три восемь», ответьте «сто третьему».

– На связи «три восемь», – ответил Плужников, так как Пастухов был слегка занят.

– Оператор предлагает спуститься на дорогу, пробежать по ней несколько верст, но там, где она делает очередной поворот, вновь пойти прямо.

Дорога и впрямь вилась между холмов и терялась вдали, как видно, обходя очередное серьезное препятствие. Правда, вот так с ходу и не поймешь, что собой представляет эта возвышенность.

– Сначала доберемся до места, а там видно будет, – глянув на Петра, ответил Плужников пилоту. – Я смотрю, наш кинематографист чуть не писает кипятком, – закончил он, обращаясь уже к напарнику.

– Похоже, картинка получилась загляденье, – подтвердил Петр.

– Еще бы. Несущийся по целине со шлейфом вздымаемой пыли автомобиль. Я даже вижу надпись на экране – «Не ведающий преград».

– Х-ха! А мне нравится.

– Не хорохорься. Ты еще не видел тот холм вблизи. И вообще, ты получил что хотел. Может, хватит?

– Как ты и предлагал, сначала посмотрим на него вблизи, а там решим.

– Ты вообще никогда не гнешься? – неодобрительно склонив голову набок, поинтересовался Плужников.

– Я как-то раз слышал одну песню. Хорошую песню. И слова там были хорошие. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас», – вновь выворачивая на дорогу, ответил Петр.

– Даже так? Впрочем, как раз именно этим ты сейчас и занимаешься.

– Э-э нет. Прогибать мир под себя – это не по мне. Пупок развяжется. Просто не люблю, когда мне кто-то указывает, что я могу делать, а чего не могу.

– Не думал, что ты анархист.

– Я сейчас не о законах государства и мироустройстве. Я о тех ублюдках, что возомнили себя мессиями. Они убивают людей только за то, что те думают иначе и хотят пойти по другому пути. Не переубеждают, не высмеивают и не смешивают с грязью, а просто убивают. Словно мусор убирают со своего пути.