Игорь Кулаков - Программист Сталина

Усиленно прикидываюсь шлангом. Но полагаю, что выходит у меня совсем неубедительно. Угадал. Что неубедительно и даже за местного никак не сойти.

***

После осознания сладкой ментовской парочкой факта, что за редкий шмель залетел в их привычный мирок, состоялся совершенно глупый, в общем-то, разговор. Но это если смотреть со стороны. С моей стороны, так было, совсем не смешно.

– К кому, гражданин? – рьяно стартовал один из двух, без сомнения, оценив мой, нестандартный для модельного сезона-1940 прикид, своим оловянныо-служебным взглядом. После которого я, должен был, несомненно, проникнутся. Заговорил со мной тот «клеврет режима», который был потолще, постарше и очевидно, выше. Но не по росту, а по служебной лестнице. Ну, я так предполагал.

Здесь я сыграл. Видимо удачно. По крайней мере, пару секунд «на потянуть время», чтобы сообразить, что отвечать, я выиграл, поднимаясь после их вопроса.

Ну не удобно же, развалившись, разговаривать со старшими. Да ещё и находящимся «при исполнении» :-)

Товарищам, как и водиле и молокососу, пришлось взирать на меня снизу вверх. Не могу сказать, что на уровне пупка сопели :-) но им явно не понравилось. Не переигрывая, я дал им секунду насладиться чувством и честно ответил, переведя стрелки:

– Товарищ водитель, Пётр Васильевич, привёз. Пошёл наверх, на второй этаж, доложиться. К кому – не знаю. Сказал – «к Михалычу»..

Ничего толком им не сказал, и вроде честно всё ответил.

Пока они, видимо, врубались, что спрашивать, о каком водителе речь, кто имеется в виду «под Михалычем», прошла ещё пара секунд.

Положение спас водитель, чуть ли не кубарем слетевший со второго этажа и позвавший меня:

– Никита! К Михалычу!

Я двинул наверх, резонно предположив, что «Михалыч» и есть главный в РОВД, раз от сладкой парочки в мой адрес не последовало немедленного требования или окрика.

***

Перед мной сидел сотрудник милиции, а табличка на кабинете, которую я успел узреть, гласила, что я общаюсь с начальником РОВД. Отчество было на букву «М».

– Значит, как говорит наш заслуженный передовик и стахановец, товарищ Колобов, ты у нас.. Никита, и у тебя есть крайне важный вопрос. – услышал в свой адрес я, едва переступил порог помещения, – но почему то, товарищ Колобов не говорит, какой именно. Но категорически настаивает. – усмехнулся главный тут мент.

– У товарища вопрос очень секретный даже, Михалыч. Он сам тебе всё расскажет. Помоги ему. Михалыч, тут дело не простое.. – затарахтел оказавшийся аж стахановцем первый абориген, с которым я вроде как наладил контакт.

– Сядь в коридоре, товарищ Колобов, мы разберёмся с .. Никитой.. и сумки, гражданин.. Никита, в коридоре тоже оставьте. За ними вон.. Пётр Васильевич приглядит.

– Извините, товарищ милиционер, мне нельзя выпускать их из виду. Содержимое очень важно. Вы поймёте, когда я Вам всё объясню. – отказался я.

Краем глаза подмечаю, как нехотя водитель, носивший, как я только что узнал, фамилию Колобов, закрыл дверь.

«С той стороны».

– Одеты вы, гражданин, чудно. – заметил сталинско-эсэсэсэровский мент, проигнорировав моё восклицание и нежелание отпускать скарб от себя.

– И это объясню.

– Попробуйте.. – он неожиданно перешёл на официальный тон: – Ваша фамилия, имя и отчество, гражданин?

– Никита Егорович Рожков.

– Дата рождения?

– Десятое июня одна тысяча девятьсот.. – я выдержал театральную паузу – девяносто шестого. Это правда.

Милиционер, внимательно слушавший меня, поджал губы и сразу же заметил:

– Дурная шутка, гражданин Рожков.

– Всё правда. Готов доказать. Если разрешите продемонстрировать кое-что. Вы сами поймёте, почему.. когда удостоверитесь в моих словах. Вы только выслушайте, санитаров не вызывайте и по голове не бейте. Я вашему знакомому доказал.

Тут милиционер явно перестал слушать и откинулся на спинку стула. А затем заорал. Но не на меня.

– Гражданин Колобов!

Дверь тут же открылась. Подслушивал Пётр Васильевич, ай-ай-ай.. – мелькнула мысль у меня. Возможно и не только.

– Ты кого ко мне привёл, Колобов, а?

Вбежавший чуть ли не на полусогнутых в кабинет водитель полуторки, по совместительству передовик соцпроизводства, неожиданно для меня выпрямился и уверенно возразил, глядя не на мента, а на меня:

– Ты бы, Никита, показал свой аппарат товарищу. Он тебя за умалишенного считать перестанет.

Крайне удивительно. Твёрдость в его голосе меня, прямо скажу, восхитила. Збс, менту в сталинском СССР возразить таки можно! Впрочем, я хорошо помнил и про видок и слова водилы в полуторке, когда он ножиком перед носом махал. Снова доказывать, что не верблюд? Ну что поделать, я понимаю начальственного мента..