Александр Пономарев - Основной компонент

А может, бросить все к чертовой матери и скрыться где-нибудь в горах, а? Не навсегда ведь я здесь застрял. Пересижу в какой-нибудь пещерке до нового перемещения, теперь уже в свое время, и все будет тип-топ. Я так обрадовался этой мысли, что всерьез начал подумывать, как бы улизнуть по приезде в Берлин из города. Правда, вскоре меня посетила другая мысль, от которой все мои мечты рассыпались в прах. Без браслета нечего и думать о возвращении домой. Судя по всему, он тот самый ключ к таинственной двери между мирами, и только с его помощью я вернусь в свое время.

Что ж, если без браслета мне ничего не светит, значит, надо его найти. По-любому придется перелистать все записи барона, может, в них отыщется упоминание о нужной мне вещи. А если в записях ничего связанного с браслетом не найдется, загляну в лабораторию, наведаюсь на фабрику Кригера и вообще посещу все места, где бывал по роду деятельности Валленштайн. Где-нибудь удача все равно мне улыбнется. Недаром ведь говорят: кто ищет, тот всегда найдет.

На этой мысли я перестал терзать измученный размышлениями мозг, сомкнул и без того слипающиеся глаза и со спокойной совестью провалился в сон.

Мне приснился удав Каа из мультика «Маугли». Он смотрел немигающим взглядом, обхватив мою руку хвостом, и громко шипел, высовывая из пасти раздвоенный язык:

– Гос-с-сподин ш-штандартенфюрер, прос-с-снитес-с-сь…

Я вздрогнул, открыл глаза. «Мерседес» тихо пофыркивал мотором. Сквозь слегка заиндевелое окно просачивалось мутное молоко лунного света. В открытую дверь задувал холодный ветерок. В полутьме салона водитель не заметил, что я уже проснулся, и снова тряхнул меня за руку.

– Господин штандартенфюрер, приехали.

Я грубо оттолкнул шофера и вылез из машины. В небе висели серебристые хлопья облаков. Бледное яблоко луны не впечатляло размерами. По сравнению с двойником в горах, спутник Земли из Берлина выглядел как-то по-затрапезному, что ли. Зато звезды сверкали таким же бриллиантовым блеском, как и там. Трамвайные рельсы блестели, как смоченная утренней росой паутина. Длинные тени от фонарных столбов косыми штрихами лежали на припорошенном снегом асфальте и казались зависшими над водой веслами.

По непонятной причине водитель остановился не на той стороне Александерплац. Я мог бы заставить его подвезти меня к особняку, но, поскольку уже выбрался из машины, решил пройтись пешком. Очень скоро я понял, что совершил ошибку. После теплого салона мороз казался особенно лютым и пробирал до костей. Наплевав на все правила и нормы, я поднял воротник шинели, сунул руки в карманы и торопливо поковылял к дому.

Как только за спиной раздался звук отъезжающего автомобиля, я прибавил ходу, а когда «мерседес», фырча двигателем, скрылся за поворотом, чуть ли не побежал к крыльцу.

Какая к черту степенность и важность, когда тело постепенно коченеет, и ты скоро будешь двигаться, как робот. Тут уж не до приличий, лишь бы скорее оказаться дома, сесть перед потрескивающим камином в уютное кресло, закутаться в шерстяной плед и маленькими глотками потягивать пряный, пышущий паром горячий грог.

Я как это вообразил, так и застонал от предвкушения. А ветер словно решил подстегнуть меня. Когда я взобрался на стылый гранит первой ступеньки, он налетел сбоку, захлопал полами шинели и так сильно толкнул, что я чуть не сверзнулся в наметенный за ночь сугроб.

Пальцы замерзли в тонких перчатках и плохо слушались. Лишь с третьей попытки мне удалось попасть ключом в замочную скважину. Наконец скрытый в недрах дубовой двери механизм громко щелкнул. Я потянул дверь на себя и, со вздохом облегчения, проскользнул в пахнущую теплом и уютом парадную особняка.

Сидя на банкетке в углу ярко освещенной прихожей, снял один сапог и взялся за другой. Холодная кожа голенища плотно обхватила черную ткань галифе и никак не хотела слезать. Тогда я крепче ухватился руками за край низкой скамейки, уперся пальцами левой ноги в каблук и резко дернул правую ногу на себя. Сапог повис черной кишкой. Я стряхнул его с себя, вдел ноги в домашнюю обувь и через считаные мгновения оказался в комнате барона.

В камине ярко полыхал огонь, хотя по всем законам физики пламя должно было погаснуть несколько часов назад. Я снял хлястик со шпенька и с легким шорохом вытащил «парабеллум» из кобуры. Держа палец на спусковом крючке, скользнул к двери, встал слева от косяка. Потянулся к отполированной до блеска сфере дверной ручки и замер, пораженный тревожной мыслью: разведчик хренов, элементарной вещи не заметил! Уходя из дома, я по привычке выключил свет. Вернулся, а он горит. Кто тут хозяйничал без меня?