Елена Рудакова - Девятиэтажка

– А можно подняться на крышу? – спросил Вадим.

– Нечего там делать, – хмыкнул Глеб.

– Пошли, почему нет, – сказала Настя.

– А мы лучше займёмся делом и отправимся за едой, – недовольно предложила Карина.

– Нет, – отрезала Настя. – Все помнят, что бывает, когда люди разделяются в Больнице. Все идём наверх.

Остальные недовольно заворчали, но последовали за Настей. До лестницы они шли по бесконечным извивающимся коридорам, и Вадим не мог понять, в виде какой странной геометрической фигуры Больницы построена.

Чтобы добраться до верхнего одиннадцатого этажа, они трижды меняли лестницы, потому что многие пролёты оказались разрушены. Блоки ступенек целиком обваливались на предыдущие этажи или висели, покачиваясь, на арматуре, торчащей из стен. Пока что на всех этажах было одинаково тихо и пусто. Граффити непонятным шрифтом повествовали истории тех, кто бывал здесь то ли в реальной Москве, то ли спустившись с пятого этажа.

Выход на крышу оказался загорожен сломанной железной дверью, которую пришлось вдвоём открывать Борису с Глебом. Оказавшись на крыше в самой центральной части здания, Вадим первым делом обратил внимание на форму корпусов больницы.

– Похоже на знак биологической опасности, – заметил он, разглядывая крышу сквозь высокие деревья, растущие прямо из бетона.

– Архитектор так и задумывал, – сказала Настя. – Здесь красиво.

Она села на край крыши и свесила ноги. Вадим уселся рядом, а остальные наматывали круги по крыше, тихо переговариваясь друг с другом и ворча.

Пытаясь всмотреться в горизонт, Вадим не увидел ничего, кроме бесконечного леса, как все и предупреждали. Низкие зимние облака, голые стволы деревьев, Девятиэтажка в стороне от Больницы – вот и весь неразнообразный пейзаж неприветливого дивного нового мира, в котором очутился Вадим.

– И что же вы… здесь делаете? – не знал, как правильнее сформулировать Вадим. Он посмотрел на свои руки в грубых перчатках из дублёной кожи и понял, что перестаёт чувствовать пальцы от холода.

– Выживаем, – вздохнула Настя. – Когда-то я верила, что смогу выбраться из Девятиэтажки, но теперь нет.

– Сколько ты здесь живёшь? – спросил Вадим.

– Пять лет. Я жила на разных этажах с разными людьми, но пятый ещё самый спокойный. Я подумала, что здесь смогу спокойно встретить свой конец. Но теперь, когда лифт снова заработал, чувствую, что возможно не всё потеряно.

– Что на других этажах, если этот холодный ад ты считаешь райским уголком? – удивился Вадим.

– Там на тебя нападают монстры не раз в неделю, а раз в час, – добавила из-за спины Карина.

– А там… – Вадим показал рукой на горизонт, – вообще ничего? В смысле, никто туда не смог добраться? Никто не знает, что там?

– Да, – кивнула Настя и добавила карикатурно печальным голосом, приложив ладонь ко лбу, – Моя душа – как чаща леса, чтобы в неё войти, нужно не бояться волков…

– Только не снова статусы из Контакта, – закатила глаза Карина.

– О, кстати! – вспомнила Настя. – Аппарат Фила.

Настя бодро вскочила, смело скинула телогрейку и включила обогреватель Фила, который носила поверх двух свитеров. Ожидая, пока панели разогреются, она прыгала на одной ноге и громко напевала «Медузу».

«Это совсем новая дебильная песня, – подумал Вадим. – Настя не может здесь жить пять лет»

– Оденься, это не сработает, – посоветовала Карина, видя, как лицо подруги синеет.

– Медуза-а-а! – орала Настя, интенсивно перебирая ногами. – Медуза, медуза, мы друзья-а-а-а!

«Возможно, стоит вернуться к версии, что я попал в ад», – думал Вадим, затыкая уши от пения Насти.

– Не работает, – заключила она, пропев всю песню, но так и не согревшись. – Бежим внутрь.

Прежде, чем спуститься в подвал, они прошерстили несколько этажей на предмет лекарств и одежды. Несколько раз Настя давала команду достать оружие, когда слышала подозрительные звуки, но каждый раз тревога была ложной. Борис выдал Вадиму большой туристический рюкзак, и теперь он сваливал себе любой мусор, который команде казался полезным.

– Неужели за столько лет вы ещё не вычистили Больницу целиком? – удивлялся Вадим, когда они заходили с новую палату, будто не тронутую мародёрством.

– Иногда появляются новые вещи, – объяснил Глеб, перекатывая между пальцами свой армейский жетон на шее.

– Откуда? – спросил Вадим.

Остальные лишь безразлично пожали плечами, давно смирившись со странными правилами.

– В реальной Москве в Больнице вообще не может быть лекарств, – заметил Глеб, – она же никогда не использовалась по назначению.